Андрей Дышев - Крымская ракета средней дальности

Ирэн схватила меня за руку. Мы пустились в постыдное бегство. Через чужие огороды, палисадники, каменные завалы – подальше от курятника, от ненавязчивой бабульки, от Витька, у которого мать женщина. Мне было тяжело, я часто дышал и думал, что в старости, наверное, буду так же бегать, если, конечно, доживу до нее. Ирэн в коротком вечернем платье и на тонких шпильках напоминала циркуль с иголками, которым меряют расстояние по карте. Умный сыщик запросто найдет нас по дыркам в грунте, которые она за собой оставляла. Но Витек – вряд ли.

Мы заползли в виноградник и рухнули на землю.

– Лучше бы старушка глухонемой была, – сказал я и, оторвав от лозы жесткий прохладный лист, прижал его к пульсирующему лбу.

– Как все плохо, Кирилл, как все плохо, – бормотала Ирэн, но особой печали на ее лице я не заметил. Романтическое приключение продлевалось на неопределенный срок и становилось все более изощренным. Теперь мы будем жить в винограднике, а это даже круче, чем в курятнике.

– Да, хуже не бывает, – согласился я. – Сейчас врач расскажет милиционеру о моем пулевом ранении, и Витек даже потеть перестанет от мысли, какого матерого преступника он упустил.

Ирэн, уставившись на незрелую гроздь, беззвучно шевелила губами, морщила лоб и пожимала плечами, словно мысленно спорила сама с собой.

– Не пойму, – сказала она. – А при чем здесь моя машина? Почему она попала в розыск?

– Как это почему? – ответил я, раздвигая листья, чтобы можно было наблюдать за поселком. – Ты вчера требование милиционера игнорировала? Игнорировала. С места преступления скрылась? Скрылась. Вот и получай романтическое приключение по полной программе.

– Подумаешь, игнорировала! – фыркнула Ирэн. – А в чем криминал? Я ничего плохого не сделала!

От жары дрожал воздух, и фигурка милиционера, торопливо идущего по шоссе, казалось, плавится и отекает. Я выпрямился во весь рост и принялся отряхивать брюки. Ирэн продолжала сидеть на земле, не щадя своего единственного вечернего платья. Похоже, что она здорово испугалась ползающего рядом с «Опелем» милиционера. Конечно, ведь ситуация изменилась принципиально. Раньше Ирэн была сочувствующим, сострадающим мне элементом. Теперь же она без всяких условностей наравне со мной делила мою участь, прыгнув ко мне в кипящий чан. Отныне она тоже в розыске, она тоже совершила героический побег с места преступления, и мы с ней конфликтуем с властью в одинаковой степени.

Я с любопытством косился на Ирэн, стараясь угадать, какие метаморфозы происходят с ее настроением. Лучшая проверка человека – это страх. Страх быть убитым, страх перед милицией, страх разориться или страх позора как ничто иное выворачивает человеческую суть наизнанку. Все, что человек с успехом прятал в себе годами, а порой и всю жизнь, мгновенно выходит наружу, когда ему становится страшно.

– Все, Кирилл, – произнесла Ирэн потухшим голосом и вяло хлопнула ладонью по серому пыльному пятну на платье. – Теперь нам с тобой один крест нести.

Так, приехали! Это уже чересчур серьезная заявка. Это уже просто вероломное нападение на мое сердце и душу. Вместо того, чтобы расплакаться и, утирая сопли платочком, посетовать на горькую судьбу, Ирэн, кажется, не без радости увидела впереди заманчивые перспективы. Один крест на двоих – это уже почти что семья.

– Я и один неплохо с крестом справляюсь, – сказал я, рассматривая бинтовую повязку на руке. – Ты можешь вернуться домой.

– Как вернуться? – с неподдельным возмущением спросила Ирэн, словно я переселял ее из комфортной квартиры в сарай.

– Вернешься и заявишь в милицию, что вчера вечером у тебя угнали «Опель». В общем, вали все на меня.

Видит бог, такой бурной реакции я не мог предвидеть. Ирэн, покраснев от гнева, вскочила на ноги. Глаза ее были широко раскрыты, губы дрожали, на переносице выступили капельки пота.

– Валить все на тебя?! – задыхаясь, проговорила она. – Значит, ты считаешь, что я способна это сделать? Ты думаешь, что вот прямо сейчас я повернусь и пойду в милицию? В твоих глазах я выгляжу такой подлой?! Да ты… да как ты мог…

Она замахнулась, и я невольно закрыл глаза. Вот тебе и проверочка! – подумал я. Но какая жертвенность! Какая самоотверженность! Снял бы шляпу, если бы носил.

Я осторожно приоткрыл глаза. Ирэн стояла ко мне спиной. Тело напряжено. Руки крепко обхватывают предплечья. Нервы аж звенят. Зря, конечно, я ее обидел. Но подарок она мне предложила слишком дорогой, ко многому обязывающий. А коль так, то не подарок это вовсе, а предоплата.