Андрей Дышев - Крымская ракета средней дальности

– Ты что здесь делаешь, скот? – спросил он.

Вся нижняя половина его лица заросла бородой, потому я не мог видеть его рта, и казалось, что передо мной стоит говорящая кукла со звуковым динамиком внутри головы. Я не был готов к встрече с таким необыкновенным существом и потому немного опешил. Этот Бармалей и есть тот самый негодяй, который так долго терроризировал мою жизнь?!

Я схватил его за бороду, испытывая непреодолимое желание оторвать ее. Она была жесткая, и волоски щекотали мне руку. Человечек дернулся, ударил меня по руке и потянулся к пистолету, который лежал на столе. Я оттащил его, словно собаку, желающую понюхать кучку дерьма, и ткнул автоматным стволом ему под ребро.

– Тебе будет очень плохо, – пригрозил коротышка, сверкая глазами-бусинками. – Отпусти бороду, скот!

Этот человек расхолаживал меня. Он не внушал мне даже ничтожной доли страха. Я мог без труда поднять его одной рукой и повесить на карниз. Господи, это его я еще недавно боялся? Это он внушал мне мистический страх? Нет, не могу поверить! И как это ничтожество до педалей «Лендкрузера» достает?

– Ты хоть представляешь, с кем имеешь дело? – бормотал он из дебрей своей бороды. – Тебе отрубят каждый палец, которым ты прикоснешься ко мне. А потом отрежут голову.

– Это очень грустная перспектива, – согласился я и дал ему пощечину. Звонкой, как я хотел, она не получилась, потому что ее приглушила борода. Я вывернул ему руку, заставив согнуться. Бородатый почти не сопротивлялся, и я готов был вести его куда угодно. Но куда? Таскать за собой это пугало по всей части в поисках Новорукова? Но что взбредет в голову моему дружку? Вдруг он потребует отпустить бородатого, потому как это ломает планы спецслужб? Значит, остается надеяться, что поднятая по тревоге Мухина приедет сюда с оперативной бригадой. А дальше? Дальше делать то, что скажет она.

– Сейчас выйдем на улицу… – сказал я.

– Дай надеть штаны! – огрызнулся бородатый.

– Там тепло, – заверил я и влепил ему оплеуху, чтобы не перебивал и разговаривал со мной вежливо. – Сядем в твой «Лендкрузер»…

– Это не мой «Лендкрузер», – снова перебил бородатый, скрипя зубами. – Нас не выпустят солдаты.

Что самое удивительное – я сразу поверил ему и почувствовал облегчение. Смутное беспокойство, что я ошибаюсь и иду по неверному пути, отпустило меня.

– А чья это машина?

– Начальника.

– Начальника чего?

– Этой части.

– Стрельцова?

– Не знаю никакого Стрельцова. Начальника зовут Сайдулла… Но я тебе не советую ходить к нему. Он не станет с тобой разговаривать и сразу убьет.

– Это мои проблемы. Где сейчас Сайдулла?

Бородатый тихо хмыкнул и покрутил головой.

– Ты думаешь, к нему так просто зайти?

Тут я дал волю чувствам и ударил бородатого локтем по затылку. Тот застонал и опустился на колени.

– Он на командном пункте, – пробормотал он. – А с ним рядом человек десять. Или пятнадцать… Пойдешь?

Я рывком поднял бородатого с колен. Мы вышли в приемную, а оттуда в коридор. Там еще звучали голоса и скрипели двери. Копировальный аппарат с лопнувшим корпусом валялся в середине прохода. Видимо, мародеры уронили его, когда проталкивали через дверной проем. Мой Бармалей кивнул на торец коридора, где была бронированная дверь. Над ней светился неоновый плафон с надписью «Командный пункт». Наверное, я поступал очень неосмотрительно, но мой герой, которого я играл, уже не мог остановиться и дать задний ход. Фильм крутился, пленка бежала, зрители ждали развязки. Упрямство безраздельно властвовало мною. Я знал, что иду на верную гибель. Смертью пугал меня Бармалей. Трудно было придумать лучший подарок для хозяина «Лендкрузера», который уже столько раз пытался меня убить! И все же не было на свете силы, способной меня облагоразумить. Если здесь, перед бронированной дверью, мне следовало бы опомниться и остановиться, то зачем вообще надо было начинать охоту на убийцу? Лучше бы я в первый же день послушался совета Новорукова и пришел в милицию. Лежал бы я сейчас на нарах в прохладном следственном изоляторе, смотрел бы в потолок и спокойно ждал, когда придет следователь Мухина, принесет мне извинения и в качестве компенсации за моральный ущерб пригласит меня к себе на жареное мясо. Нет же, захотелось удовлетворения самолюбия, той самой пресловутой сатисфакции, из-за которой столько приличных мужиков сложило свои головы!

Дверь была заперта. Я надавил на кнопку громкоговорящей связи. В динамике что-то щелкнуло, и раздался невнятный голос: