Андрей Дышев - Крымская ракета средней дальности

Казарма полна теней. Кажется, что в ней беззвучно – без храпа и сопенья – спит полсотни парней. Я вздрогнул, увидев напротив себя человека в джинсах и светлой льняной рубашке, и невольно сжал кулаки. Нервы ни к черту! Как туземец, впервые увидевший зеркало. Хорошее зеркало повесили у поста дневального, в полный рост. И, как все в армии, с приказом. Прямо на стекле красной краской написано: «Стой! Заправься!» Я подчинился. Затем, поймав блик прожектора, рассмотрел лицо. На щеках, лбу и подбородке – полоски лейкопластыря. В сумерках моя смуглая физиономия растворяется, а вот белые полоски заметны хорошо. Долой их!

Я сдирал лейкопластырь и морщился от боли. Глубокая царапина на скуле стала кровоточить. Я вернулся в канцелярию, вытряхнул из своей кружки на ладонь несколько капель спирта и протер ранку. Жжет так, словно я прижал к лицу паяльник. Но который час? Почти одиннадцать! Я немного взволнован, но полон сил и жажды драки. Руки дрожат, сердце выдает никак не меньше ста ударов в минуту.

Коль дверь ломать нельзя, то выбираться придется через окно. Я погасил лампу и сдвинул занавеску. От казармы к ангару на уровне второго этажа тянется электрический кабель, прикрепленный к стальному тросу. Можно попытаться перебраться по нему на крышу ангара. Но выдержит меня трос или нет? Об этом я узнаю через несколько минут… Шпингалет покрыт толстым слоем белой краски, словно вылеплен из теста. Чтобы поднять его, пришлось воспользоваться металлической линейкой.

Через открытый оконный проем в канцелярию хлынула душная и влажная ночь. Я забрался на подоконник и выглянул наружу. Часового не видно. Может, он притаился в темноте и наблюдает за мной? Дотянулся рукой до троса. Подергал его. Если оборвется, то я рискую переломать ноги. Схватился обеими руками и повис. Трос сильно прогнулся, но не оборвался. Я закинул на него ноги и стал поочередно перебирать руками. Трос угрожающе раскачивался. Я чувствовал под собой пустоту, и от этого холодела спина. Но вот уже подо мной крыша ангара. Нащупал ногами ребристую поверхность, встал на нее и осторожно отпустил трос. Пальцы, сведенные судорогой, едва разогнулись. Крыша ангара отливала серебряным светом в лучах луны, и я на ней был заметен, словно муха на блюдце. Опустился на четвереньки, пошел вверх к черному пятну вентиляционной шахты… Матросские ботинки, может быть, идеально подходят для корабельной палубы, но вот для крыши из оцинкованной жести – отнюдь. Подошва скользит и издает звук, с каким слоны топчут жестяные баночки из-под кока-колы. Когда же у меня будет приличная обувь?

Вентиляционная шахта узкая, мои плечи едва помещались в ней. Смешно, что я страдаю из-за отсутствия приличной обуви. Все равно как если бы меня готовили к казни и уже примеряли веревку на моей шее, а я был бы озабочен лохматой головой и небритыми щеками… Скобы, по которым я спускался, пружинили и трещали. Смогу ли я отсюда выбраться? Кругом кромешная тьма, спертый воздух и неясный шум внизу. Но вот шахта неожиданно оборвалась. Внизу – пустота. Я схватился руками за нижнюю скобу, повис на ней, а потом разжал руки.

Приземлился на кучу песка. Где-то вверху умирала тусклая лампочка. Вокруг меня возвышались поставленные друг на друга ящики. Похоже, это патроны или снаряды. Я отряхнул джинсы и пошел по узкому лабиринту. Земляной пол скрадывал мои шаги. Сыро, прохладно. Я пару раз свернул, обходя нагромождения ящиков, и вышел в центр ангара. Здесь стояла техника. Мощные тягачи с пусковыми установками, краны и бульдозеры. Пахло соляркой и резиной. Недалеко от створок ворот стоял деревянный контейнер, обшитый по ребрам амортизаторами. Тот самый, который выгружали из фургона! Я подошел к нему, взялся за тяжелую крышку и поднял ее. Света вполне хватило, чтобы увидеть, что контейнер пуст. Вдобавок я пошарил внутри его. Ничего, кроме резиновых прокладок. Боеголовка исчезла.

Я хотел опустить крышку тихо, но она вдруг выскользнула из моих рук. Грохот был такой, словно в концертном зале упала крышка рояля. Я кинулся к створкам ворот, прижался к ним спиной и затаил дыхание.

Одна из створок медленно сдвинулась с места. Мне под ноги упал бледный свет прожектора. Затем его закрыла тень человека. Он был так близко от меня, что я уловил запах табака и несвежего пота. Человек стоял в узком проеме и прислушивался. Мое сердце колотилось столь сильно, что его вряд ли можно было не расслышать. Но человек сделал шаг, затем второй и встал ко мне спиной, глядя на темные контуры техники. Одет в камуфляж. В руках автомат. Часовой! Не раздумывая, я кинулся к нему и приставил к его горлу лезвие ножа для резки бумаги.