Сергей Самаров - Молчание солдат

Шаги быстры, тверды и уверенны. Преследуемые далеко, и преследователям пока еще нет необходимости скрываться – разрыв по времени достаточно велик, значит, можно идти смело и быстро. Согрин выходит первым – задает темп. Такой, чтобы и отставание сократить как можно быстрее, и новичков сразу и жестко, в экстремальной обстановке по всем статьям, по которым это позволяется обстоятельствами, проверить... В своих подполковниках Игорь Алексеевич не сомневается, знает – эти сами любую лошадь загонят. Хоть с погонами лейтенантов, хоть с полковничьими погонами...

Обычно при торении тропы норма ведущему дается стандартная – десять минут. Сейчас тропа, по сути дела, проложена, и, хотя снег липкий, все же идти легче, чем по целине. И Согрин выбирает как стандарт норму времени на пять минут дольше. И хотя он знает, что по первым отрезкам пути определить выносливость и умение терпеть, умение заставлять себя работать через «не могу» практически невозможно, он все же присматривается. И остается доволен. Лейтенанты темп и ритм выдерживают без проблем, и даже на него самого с недоверием посматривают. Все-таки возраст полковника молодежь смущает.

Через два часа марша, когда дыхание у всех становится заметно короче и чаще, Согрин дает команду на пятнадцатиминутный отдых, лейтенант Брадобрей первым сбрасывает рюкзак и ложится на снег «крестом», то есть раскинув руки и ноги – в наилучшей позе для отдыха всего организма, – и лежа говорит:

– Здесь высокогорье. Здесь так идти нельзя. Кровь кислородом обедняется...

– Если мы будем идти в том же темпе, что и бандиты, – за командира, не желающего даже обсуждать то, что он выбрал, возражает Сохно, – мы их нагоним только где-нибудь в Турции или в Эмиратах... А для тамошних мест мы соответствующим образом не экипированы.

Голос подполковника звучит ровно, без придыха, свойственного тем, кто не выдерживает ритма движения. Точно так же дышит и второй подполковник. Лейтенанта же два часа марша заставляют говорить с паузами.

– А когда нагоним, вот тогда будем идти медленно, – добавляет Кордебалет. – Если не можешь держать темп, в спецназе тебе делать нечего.

Остальные лейтенанты тоже ложатся «крестом». Молча. Предпочитают отдыхать, а не высказывать бесполезные претензии. Но полковник отмечает, что оба подполковника, в отличие от младших офицеров, прежде чем на отдых устроиться, все же осматриваются, цепляясь взглядом за уходящие вдаль следы. Они опытнее, они каждый на себя полагаются больше, чем на группу, точно так же, как и сам Согрин. Сила группы складывается из суммы опыта всех членов. При таком расчете пока эту силу можно измерять только тремя парами глаз.

Привал кончается так быстро, что новичкам кажется, будто полковник умышленно сокращает его. Они только успели восстановить дыхание, но не отдохнули, не восстановили силы. И потому Согрин ловит на себе недовольные взгляды. Открытых возражений, впрочем, не следует, только лейтенант Брадобрей говорит, ни к кому вроде бы не обращаясь:

– Более полное восстановление сил дает возможность впоследствии лучше идти. Это элементарная теория...

– И дает возможность безнадежно отстать от боевиков, потому что мы с тореной тропы, судя по всему, сходим, – Сохно отвечает, глядя не на лейтенанта, а вдаль. Он уже знает решение, которое примет командир, а если еще и не принял, то подполковник так неназойливо подсказывает ему, что следует сделать.

Из долины стремительно выползают сумерки, поднимаются по склону все выше, заполняют каждую трещинку, каждую неровность. Самое подходящее время поставить засаду, которую заметить загодя практически невозможно. И не только близкая темнота беспокоит Сохно. Согрин поднимает бинокль. Всматривается.

– По-моему... Вон тот козырек... – Сохно без бинокля хорошо видит опасность.

– Да. Место подходящее, – соглашается командир. – Вполне возможно, что они захотят это использовать. Повторение...

Кордебалет тоже в бинокль смотрит. Лейтенанты сгруппировались за спиной полковника. Ждут решения, не понимая, что за обсуждение проходит.

– Эмир джамаата, что устроил засаду на омоновцев, командир опытный, – не оборачиваясь, говорит Согрин тоном учителя, выясняющего знания учеников. – Он наверняка знает, что началось преследование. Что он предпримет? Лейтенант Брадобрей...

– Он устроит засаду.

– Лейтенант Саакян?

– Козырек впереди. Он обрушил на омоновцев козырек. И нас захочет так же...