Сергей Самаров - Один шанс есть

Но ведь и Анатолию мать семейства вынесла ту же самую колбасу, остатки вечернего стола. И он съел ее, и ничего с ним не произошло. Может быть, просто у него желудок крепче, закален солдатской бурдой, которой пришлось много переесть за полтора года? Может быть и такое...

Надо проверить себя. Проверить свои силы. Если есть у него способности, грех ими не пользоваться. А способности к концентрации у него есть, это Анатолий знал... Но как проверить? Концентрацией мысли разбить свои оковы? Ведь есть же люди, которые творят какие-то чудеса. Может быть, и он умеет это? Даже как-то по телевизору показывали... Ури Геллер, кажется... Какой-то парень из Израиля. Он ложки и вилки мыслью гнет, и главные часы Лондона, знаменитый Биг-Бен, мыслью остановил. Конечно, журналистам верить – себе дороже... Но верить хочется... Хочется в себя верить... Нет, разрывать мыслью оковы Анатолий не будет. Даже если это и возможно теоретически, то этому следует много лет учиться. А ему не отпущено много лет на учебу...

Долго проворочавшись с боку на бок, ничего дельного он так и не придумал, а мысли все возвращались и возвращались к Вахе – хотелось узнать, как он себя чувствует. То есть как он чувствовал себя минувшим днем... Ваха – главный виновник всех его несчастий, Ваха, ударом приклада уложивший Анатолия на камни и пленивший его... Самого Ваху прикладом не прошибешь. У него густющая борода, не слишком длинная, но словно из проволоки. Борода, как подушка, любой удар смягчит.

Анатолий лежал в своем подвале, злился на Ваху и представлял, как он избивает чеченца. Сильно бил... Держал за бороду и бил... И борода клочьями в руке оставалась каждый раз, когда Ваха падал...

Вот хорошо было бы самого Ваху в плен захватить и с ним на плечах, со связанным и избитым, к своим пробиться... Есть же здесь где-то части спецназа ГРУ. Обязательно должны быть. Только где? И как тащить туда тяжелого Ваху и при этом не нарваться на чеченских ментов, к которым Ваха, скорее всего, и принадлежит. Раньше он, наверное, служил в «кадыровцах». И именно тогда захватил пленника, в надежде на выкуп. Но не того человека он захватил. Не надо выкупа. Не надо подполковнику Евсееву занимать где-то астрономические для простого офицера суммы... Анатолий сам спецназовец. Спецназовец ГРУ и прошел под руководством того же подполковника Евсеева хорошую школу. Он сам себя освободит...

Утро пришло, как обычно, тонкой полоской света над головой. Как назло, спать захотелось. Еще бы не захотеть спать, если половину ночи цепями звенел, ворочаясь с боку на бок от мыслей о мести и о свободе. Но в эту ночь пришло в голову главное – ни на кого не следует рассчитывать, кроме самого себя. Силы пока есть... Зимой, если придется здесь зимовать, силы убавятся. Значит, следует всерьез к побегу готовиться и не откладывать, в надежде на помощь извне...

Руслан дыхание переводил с трудом. Он долго еще будет так его переводить, если вообще проживет долго, в чем Виктор Васильевич сильно сомневался. Руслан важный свидетель, который знает, кто здесь работал. Такого свидетеля оставлять в живых нельзя. Тем не менее, придя в сознание, первый помощник Алиахмета Нуровича в первую очередь постарался привести в порядок дыхание. Это интуитивное желание бывшего спортсмена, как понял Евсеев. Но он же знал и другое – когда травмировано «адамово яблоко», дышать еще долго будет больно. А Виктор Васильевич умышленно нанес эту болезненную травму, чтобы Руслан постоянно чувствовал боль и это напоминало бы ему о невозможности сопротивления. Простой удар, похожий на женскую отмашку, когда кончики пальцев вроде бы только вскользь задевают горло противника. Но при этом кончики пальцев были сжаты и напряжены до состояния камня, а сам удар, направленный от пояса человека, наносится резко и хлестко, как будто бьет плетка. И при этом в самый момент соприкосновения с горлом противника дополнительную резкость создает доворот кисти наружу. Хрящевые ткани «адамова яблока» такое кратковременное соприкосновение выдерживают, не ломаются, что могло бы лишить человека возможности говорить, однако создаются множественные кровоизлияния и микротравмы, которые долго еще заставляют дышать с болью и не позволяют глотать слюну без стона, который, в свою очередь, тоже вызывает боль, хотя и не такую сильную.

Руслан перевалился набок, ненароком придавил себе простреленную руку и коротко застонал. Тут же попытался второй рукой пережать ранение, чтобы так не бежала кровь, но с удивлением обнаружил, что вторая его рука пристегнута наручником к ножке сейфа. И даже за горло себя взять, чтобы помочь себе дышать, он вынужден был второй рукой, раненной и кровоточащей.