Сергей Самаров - Опасность предельного уровня

– Не понял, – удивился только майор Султанов.

– Долго работал? – спросил Кордебалет.

– Всю ночь, – сознался Сохно. – Я, как майор Султанов, бессонницей страдаю.

На его лице не было даже следа укуса собаки. Может быть, только едва заметный шрам, похожий на шрам многолетней давности.

– Что вы не поняли, майор? – спросил Сохно, радуясь эффекту.

– Что у вас с лицом?

– У меня что-то плохо с лицом? – теперь уже Сохно не понял.

– А где рана?

– А рана закрылась. Если бы мне еще день продержаться и ночь пролежать, я бы и ногу себе вылечил. И уже не хромал бы, как Александэр Сулейменов, догоняя Хамзата Сулейменова.

– Но как? – Султанов даже ближе подошел, чтобы лицо вплотную рассмотреть. Раны на скуле не было и в помине.

– Про метод «ключа» слышали? По команде «ключ» я ввожу себя в состояние саморегуляции. Концентрирую внимание на ране и не отпускаю концентрацию длительное время. В итоге заживление идет ускоренным процессом [16].

– Научите, – потребовал майор, причем потребовал так решительно, что Сохно готов был шарахнуться от него и опять под простыню забраться.

– Обучение происходит под гипнозом, – объяснил Согрин. – Ищите гипнотизера. Могу посоветовать. Сотрудник московского антитеррористического подсектора Интерпола Доктор Смерть, иначе Виктор Юрьевич Гагарин. Когда вернетесь отсюда, позвоните, я сведу вас...

– И что, этим методом можно... – Удивление майора так и не прошло.

– Не все, но очень много можно, – сказал полковник. – На моих глазах наш офицер демонстрировал такой фокус. Падал на асфальт лицом, обдирался, и за пять минут выводил синяки и ссадины. Только мыслью. Итак... Кто поможет нам сесть на тот же поезд? Желательно, билеты должны быть в разные вагоны. Спереди и сзади.

– Насчет билетов, товарищ полковник, я уже позвонил в Грозный. Не в республиканское управление, которое целиком генерала Иванова поддерживает, а в РОШ. Там обещали помочь. У них всегда броня есть. Кстати... Генерал попросил отправить вместе с группой четверых сотрудников, чтобы недоразумений в пути не возникло. Правда, просил его об этом Хамзат Сулейменов, я сам слышал. Жаловался, что чеченцев могут в дороге и с поезда высадить для проверки. Бывало уже такое.

– Разумно, – согласился полковник. – И функционально.

– И решает задачу охраны груза, который они повезут в Москву, – добавил Кордебалет.

Майор себя по бедрам хлопнул.

– Как только я не догадался!

– Я бы еще посоветовал вот на что внимание обратить, – сказал полковник Согрин. – Наверняка этим парням что-то заплатят за то, что они будут перевозить в своих чемоданах. И деньги эти останутся в семьях.

– Да, Хамзат Сулейменов должен выплатить всем аванс, чтобы семьи поддержать.

– Я так и думал. – Полковник вытер автомат чистой тряпкой, чтобы не было наружных следов масла, и отложил его в сторону. – Необходимо прикинуть количество покупок, которые произведет каждая семья. Аванс должен иметь разумные цены. Приезжим строителям в Москве платят не ахти как... Аванс тоже должен быть небольшим. А им заплатят, как я думаю, неплохо. Косвенная, но это улика.

– Я понял, товарищ полковник. Я попрошу капитана Рашитова, чтобы он попытался сделать это негласно. У него осведомителей много, а люди любят считать чужие деньги. А вам пора собираться. Несут мешок.

За дверью, в казарме, слышались тяжелые и медленные шаги.

– Связь, в случае экстренной необходимости, будем держать через генерала Астахова. Впрочем, можно и по телефону, только имейте в виду, что мы будем в поезде, на людях, и все сказать не сможем, – предупредил Согрин.

Спецназовцы молча наблюдали из машины, как садятся в предоставленный им автобус десять амнистированных боевиков и как усиленно хромает, не успевая за ними, Александэр Сулейменов. Одновременно и «фотографировали» в памяти внешность каждого. Машина группе Согрина была предоставлена не майором Султановым, который пока оставался в Гудермесе и без транспортного средства обходиться, естественно, не мог, а местным отделом ФСБ. И, не зная водителя, обмениваться при нем мнениями не стоило. Но взглядами обменяться можно было. Кордебалет с Согриным, уступившим переднее место Сохно, которому там было удобнее раненую ногу выставить, переглянулись, оба отметив основательную тяжесть рюкзаков и сумок амнистированных. Даже действующие боевики, имея в горах и лесах запас на длительное время, не носили с собой такой тяжести. Боевики вообще не любят быть носильщиками. Сейчас же и носильщиками стать согласились, только один Сулейменов был налегке. Да ему, при его увечье, и хромалось бы с грузом гораздо сильнее, хотя сильнее хромать может разве что вообще безногий.