Сергей Самаров - Опасность предельного уровня

В темноте комнаты Сохно увидел двух прижавшихся к стене мальчишек, сыновей Юнуса. Оконная рама была выбита ударом ноги. Бандит с ходу выпрыгнул наружу. Сохно, даже не видя, что за окном, выпрыгнул тоже, с разбегу, угодил в какой-то колючий куст, сломал его, перевернулся, перекатываясь – и вовремя, потому что очередь ударила в то место, где он только что приземлился. Но, перекатываясь, он не успел увидеть обычный для автомата ночной мазок огня по темноте и потому дал очередь, ориентируясь только по звуку. Стрелял по ногам, чтобы потом взять бандита живым. Но промахнулся и услышал только треск ломаемых веток и кустов. Подполковник ринулся вдогонку, и только тут понял, что одна из пуль все же угодила ему в ногу. Прошла через мягкие ткани. Тем не менее он не остановился, даже увидев впереди забор. За забором злобно лаяла собака. Сохно в одно движение оказался на заборе, успел увидеть, как мелькнули ноги, перепрыгивая через забор соседний. В темноте подполковник за кустами не увидел, что находится в углу сада. Не увидел этого и беглец, иначе сразу выпрыгивал бы на улицу. А может быть, хорошо зная местное расположение, он специально решил преодолеть два препятствия. Начав движение, подполковник Сохно остановиться уже не мог, и видел, что переваливается на ту сторону прямо на большую бурую собаку. Собака не успела добежать до беглеца. Но к преследователю она успела. Можно было бы попытаться задержаться на заборе, но только попытаться, потому что по-настоящему удержаться было уже нельзя. И Сохно выбрал другой вариант. Он падал с забора прямо на собаку, всей своей тяжестью тела нанося животному удар сверху. Удар этот был сильный, и собака взвизгнула, пытаясь вырваться из-под человека. Сохно умудрился ухватиться одной рукой за ошейник с шипами, выставленными наружу, проколол себе ладонь, но ошейник не выпустил. Однако собака оказалась очень сильной и вывернулась, как-то изогнувшись, из-под него, и смогла вцепиться в рукав камуфляжки и даже ободрать руку, держащую ошейник.

Пришлось самому встать и держать тяжелую вырывающуюся собаку на вытянутой руке. Подполковник свободную руку уже сунул было за спину, взялся уже за рукоятку ножа, но собака была ни в чем не виновата, она только честно выполняла свою работу, и убивать ее рука не поднималась. Это была не жалость... Это была простая честность... Потому Сохно, собрав все силы, рванул ошейник в сторону, разворачивая корпус животного, что дало ему возможность ухватить второй рукой за шкуру около хвоста, и поднял собаку на уровень своей головы. Собака весила никак не меньше семидесяти килограммов. Нелегкий груз, но подполковник был тоже хорошо тренирован и слабостью не отличался. Он сделал единственно возможное в этой ситуации – забросил или, скорее, затолкнул свирепое животное в самую середину густого куста, хотя она тоже умудрилась хватануть его зубами за скулу. Ветви куста пружинили, не давая собаке опору под лапами, и, прежде чем собака куст проломила, Сохно успел заскочить на забор и выпрыгнуть на улицу. Кавказские овчарки прыгучестью не отличаются, и собака, злобно лая, последовать за подполковником не смогла.

Сохно осмотрелся и перевел дыхание. Он не знал, куда бежать. Улица темна... Бандита видно не было, шума убегающих шагов не было слышно... Погоня закончилась... Тогда подполковник вытащил трубку и набрал номер полковника Согрина. Коротко доложил.

– Вот так... Информация, значит, отсутствует. Посылай сюда ментов и следаков. Я пока осмотрю дом. И... перевязку сделаю... Ногу прострелили...

Чтобы попасть в дом, пришлось опять перелезать через забор, потому что калитку Юнус, впустив Сохно, закрыл изнутри. Но калитку открыл и оставил распахнутой, чтобы приехавшие менты смогли войти беспрепятственно. На крыльцо падал свет из коридора. Теперь, когда погоня кончилась, уже и боль в ноге остро почувствовалась, но и предоставилась возможность рану осмотреть. Пуля прошила мягкие ткани бедра навылет. Хорошо, что в задней части, потому что в передней проходит большая артерия, и с раной, пробившей эту артерию, не живут. Ходить, конечно, и с такой раной больно. Мышца эта, припомнил Сохно, так и называется – разгибатель бедра или двуглавая мышца бедра. Сгибаешь-разгибаешь, кровь, как насосом подается... Но такая рана заживает быстро, и быстро же забывается, если не потеряешь много крови. Кровь залила всю штанину. Надо быстрее перевязать...

Обрабатывать раны Сохно учить было не надо. Перевязочный пакет всегда в строго определенном кармане «разгрузки». Пара минут, и бинт туго наложен прямо поверх камуфлированных бриджей. Войти в дом – трудно, себя надо перебарывать, потому что вину Сохно чувствовал. Умом он понимал, что бандиты пришли в дом если не раньше его, то одновременно или почти одновременно, и не потому пришли, что сюда шел Сохно. Никто, кроме троих спецназовцев и одного майора из «Альфы», не знал о намерениях подполковника. А имени Юнуса и адреса даже майор не знал. Что этим бандитам было надо, чего они добивались, была ли это месть или попытка банального ограбления – неизвестно. Впрочем, не окажись здесь Сохно, могли бы и дети погибнуть. Дети, кстати, как там они... Нельзя их выпускать на первый этаж. У Юнуса, кажется, два сына и две дочери... Сыновей Сохно видел. А что с дочерьми? Надо посмотреть...