Сергей Самаров - Просчитать невозможно

– Может быть, – соглашается Басаргин. – Если есть время, сам заезжай к Астахову. Тобако сейчас у него, вернетесь вместе. Я предупрежу, чтобы он тебя подождал.

– Я заеду.

В дороге до аэропорта Слава Макаров постоянно поглядывает в зеркало заднего вида. Сначала за ними едет белая «Нива», потом «Нива» внезапно сворачивает вправо, останавливается не доезжая перекрестка, а ее место занимает синий «Москвич» с помятым капотом.

– Сколько смен провели? – спрашивает Сохно так, словно зеркала под него, пассажира, настроены, а не под водителя. Но Макаров, зная опыт друга, не удивляется.

– Только что первую.

– Слабовато у них с силами. Не хватает людей…

– Разин перестарался. Впрочем, нам от этого только легче. Сейчас Разин снимается с места. Как только мы появимся в небе, он уйдет. В Грозный прибудет своим ходом. Ему БТР для этого дела дали.

Макаров по-прежнему чаще поглядывает в зеркало заднего вида, чем на дорогу перед собой. Благо движение в здешних краях совсем не такое, как в Москве, и даже не такое, как в других городах России. Нормальному водителю можно вслепую ездить, повинуясь только указаниям пассажира, и при этом почти не рискуешь в кого-то въехать. Разве что можешь не увидеть команду военного регулировщика, а это чревато получением автоматной очереди.

Регулировщик у шлагбаума делает знак, и Макаров, поскольку он едет не вслепую, останавливается. Приглашают дежурного. Дежурный уже предупрежден. Но синий «Москвич» останавливается неподалеку, и сотня долларов перекочевывает из кармана Славы в карман дежурного.

– Не забудьте сдать… Они фальшивые… – предупреждает Макаров.

– Как бы не спутать и не сдать настоящую бумажку, – ворчит в ответ молодой, но абсолютно седой капитан.

«Уазик» проезжает на служебную парковку. И сразу оттуда Макаров направляется к стоянке санитарных вертолетов. Он сам еще не встречался с командиром экипажа, только разговаривал по телефону. Но по бортовому номеру без труда находит нужную машину. Останавливается рядом.

– С нами, что ли? – спрашивает бортмеханик, пинающий колеса, как заправский автоводитель.

– Где командир?

Но командир уже и сам слышит разговор и выходит из-за вертолета.

– Макаров?

– Он самый.

– А второй где?

– В машине сидит. Вы готовы?

– Ждем команды. Зовите своего друга.

– Сначала, как договаривались, процедура, – смеется Макаров и сдвигается чуть в сторону.

Встают так, чтобы их не было видно со стороны других вертолетов, но хорошо было видно из «Москвича» и из только что подкатившей белой «Нивы». Там наверняка приготовили для такого случая бинокль. В хорошую оптику можно без проблем рассмотреть даже достоинство купюр. И Слава начинает вытаскивать из пачки по одной бумажку за бумажкой. Отсчитывает пятьдесят штук и пожимает вертолетчику руку в знак состоявшегося союза. И только после этого машет рукой Сохно, приглашая в дальнюю дорогу. Сохно хлопает дверцей «уазика» и хромает через летное поле.

С громкими хлопками шумит двигатель, начинают крутиться вертолетные винты.

– Что высмотрел? – на ходу интересуется Слава.

– Смотрели в бинокль и считали, сколько платишь. Пять «штук», кажется?

– Пять «штук».

– Вот. Я и без бинокля не ошибся. За простой полет, как я понимаю, «штуки» хватило бы. Они это оценили. И сразу стали кому-то звонить. Значит, так. В «Москвиче» трое, в «Ниве» один человек – в милицейской форме.

– Приятно. Летим…

Макаров помогает Сохно забраться в вертолет. Как ни ломай подполковник комедию, а нога у него прострелена совсем не комедийным образом.

Диспетчер аэропорта давно предупрежден. Кроме того, рядом с диспетчером сейчас сидит полковник Мочилов, наблюдающий за происходящим из высокой стеклянной будки.

Взлетают быстро.

Вагап плетется последним, хотя его ранения ничуть не мешают переставлять ноги. Но эмиру необходимо показать, как он страдает и как превозмогает страдания, чтобы выполнить порученное дело. Герой, одним словом. И сам себя таким, похоже, ощущает. По мере глотания километров и перевалов, дыхание Вагапа за спиной эмира Абдула становится все более частым и громким. Особенно громко звучат вздохи, в которые примешивается пока еще тоненькая нотка стона. Вроде бы нечаянно прорывается.

И после очередного труднопроходимого участка прорывается стон настоящий. Вагап садится прямо на мокрую землю.

– Привал…

Дыхания у эмира явно не хватает. Абдул этому не удивляется. Вагап сам в бой редко ходит, больше посылает отдельные небольшие группы. Для этого дыхания не надо. Но группы его аккуратно работают. Оттого и репутация у Вагапа неплохая. Не такая, конечно, как была еще вчера у Абдула Мадаева, но тоже неплохая.