Борис Бабкин - Эта война еще не кончилась

Соловьев слабо улыбнулся и охнул от боли в разбитых губах.

– Хорошо сказал, – чуть слышно прошептал он.

– Убью! – сумел выговорить Александр.

Посмотрев в его сторону, Юрий вздохнул. Вверху раздался скрежет отпираемого замка. Люк распахнулся. Ударили яркие пучки света двух фонарей. И сразу раздался торжествующий голос чеченца.

– Ваха, – узнал голос Соловьев. – Не забудь, – торопливо зашептал он, – Вальке передать…

– Что же ты, собака? – спускаясь по лестнице, говорил крепкий бородач. – Брата не обменяли! Собака! – Спустившись, он выхватил кинжал.

Юрий бросился вперед. Но длительное голодание ослабило его, и он, споткнувшись, упал. Острие кинжала вспороло ему спину. Юрий вскрикнул и, выгнувшись, опрокинулся на бок. Спустившийся за Вахой рослый боевик ударом ноги отбросил его в сторону.

– Собака! – снова взмахнул кинжалом Ваха. – Я же тебя, шайтана, на брата менять хотел. А ты, собака… – Лезвие легко отрубило капитану правое ухо.

Чеченец снова взмахнул кинжалом. С отчаянным коротким криком на него бросился Александр. Он сумел сбить чеченца на землю и схватить его за горло. Резкий удар стволом автомата по затылку выбил из парня сознание. Ваха, сбросив его с себя, вскочил, поднял выпавший кинжал и, что-то заорав, полоснул им Александра по плечу. Брызнула кровь. Соловьев бросил в чеченца банку. Не ожидавший ничего подобного чеченец отшатнулся и, споткнувшись о ноги Александра, упал на спину. Коротко простучала автоматная очередь. Капитан Соловьев из волгоградского ОМОНа умер как русский офицер, в коротком неравном бою. Погиб от пуль. Сверху что-то громко прокричал боевик в темных очках. Ваха, пнув неподвижно лежавшего Александра, поднялся и полез вверх по лестнице. Второй последовал за ним, пятясь задом: русские солдаты, даже раненые, голодные, готовы оказать сопротивление. Поэтому боевик поводил стволом автомата, наводя его то на неподвижно лежавшего Юрия, то на застонавшего Александра.

– Ты что делаешь? – заорал боевик в темных очках. – За ними через два дня покупатель приедет. Ты, Ваха, думай что творишь…

– Я брата поменять на капитана хотел! Договорился, а он сбежал. Ты понимаешь?!

– Не трожь! – предупредил его боевик.

Ваха, махнув рукой, быстро пошел к стоявшему у ворот джипу.

– Спустись, – приказал боевик в темных очках. – Парней, если живы, перевяжи.

– Зачем русских перевязывать? – усмехнулся бритоголовый чеченец. – На них как на собаке все заживает. Собака, он и есть собака…

– Спустись, – процедил хозяин, – и перевяжи.

– Хорошо, – довольно кивнул Ахмет, – пробоин почти не видно. Сейчас вас покормят, – сделал он великодушный жест, – дадут курить. Завтра, если ничего срочного не будет, отдыхайте.

Сергей поднялся с земли и, морщась, похромал к открытому люку. Николай смерил чеченца далеко не дружелюбным взглядом и, придерживая цепь, пошел за Сергеем.

– Ахмет, – куря у открытой дверцы темно-зеленого «уазика», заговорил невысокий старик с жидкой бороденкой, – продай мне русских. По две тысячи дам за каждого.

– Ты же знаешь, – усмехнулся в бороду хозяин, – я не продаю, а покупаю. Тем более таких. Я их, можно сказать, с помощью Аллаха взял. Второго привезли, не хотел я брать, а оказывается, он тоже в машинах понимает. Как думаешь, русские дойдут до нас?

– Да, – хмуро кивнул тот. – Они настроены очень решительно. Зря Басаев на Дагестан напал. И соседей обидел, и Москву заставил меры принимать. Ему-то, конечно, все равно. Уйдет с Хаттабом, и все. А мы здесь погибать должны. Хорошо еще, наемников много. Им хочешь не хочешь, а дерись. Я слышал, скоро талибы прибудут. Воины они хорошие, но это только оттянет наш конец. Со взрывами в России поторопились, народ теперь за войну. Не как в тот раз.

– Да, – согласился Ахмет, – если границу с Грузией закроют, все, – вздохнув, почесал бороду, – наш бизнес кончится. Придется кончать всех рабочих, брать автомат и уходить в горы. Там много баз, особенно в пещерах. Оружие и продовольствие есть. Но это уже не та жизнь, к которой мы привыкли. Федералы и там бить будут.

– Значит, пленных ты убьешь?

– Я к ним не всегда хорошо относился. Тут их неделю назад убить хотели. У Султана брата убили двоюродного. Их вытащили и начали бить. Я сумел уговорить трех пленных из мастерской взять. Одного легко убили. Голову отрубили, и все. Двоим хуже пришлось – сначала руки отрубили, потом живот распороли. Я ушел. Если придется убивать пленных, мучить не стану.