– Как ты не понимаешь! – гневно прорычал коренастому боевик с забинтованной головой. – Жители гор сейчас наша надежда – питание, лошади. В конце концов, пункты связи. Ты же не думаешь, что мы в горах будем охотиться за птенцами орлов! Федералы полезут в горы. Тебя ранят в бою, а он тебя не примет, ты оскорбил честь его сына. Я бы сам с удовольствием сжег этих свободных пастухов, но их даже советская власть особо не трогала. А ты… – Не договорив, пошел вверх по вытоптанной тропинке. Коренастый двинулся за ним.
Молодой чеченец вошел в комнату. Не увидев никого, оторопел. Он успел отскочить вправо, что и спасло ему жизнь. Николай ударил ножом снизу, целясь вошедшему в левый бок. Не удержав равновесия, ступил на больную ногу, вскрикнул от боли и упал. Чеченец с усмешкой смотрел на него:
– Где второй?
– Здесь я, – с трудом выбираясь из-под кровати, отозвался Антон.
– Они ушли, – буркнул чеченец и вышел.
В его глазах Антон увидел презрение. Он поднялся с пола и лег на постель. Уткнувшись лицом в подушку, вздохнул. Николай тоже встал. Прихрамывая, подошел к своей кровати и сел. Положил нож рядом и осторожно стал массировать больное колено.
– Ты его чуть не убил, – негромко проговорил Антон.
Вздохнув, Николай осторожно лег на спину.
– Думал, дух? – спросил художник.
– Я больше им не дамся. Все. Во как наелся! А если возьмут, когда без сознания буду, при первой возможности убью себя. Я у них больше не буду ждать освобождения. Я верить во все и всем перестал.
– Многие так говорят. Я знаешь скольких видел? – Антон вздохнул. – Какой-то омоновец-дагестанец, я с ним два дня сидел, его раненого взяли. Так вот, когда он очнулся и как только боевик вошел, подмял его под себя и душить начал. И что потом с ним сделали… Я его храбрость потом проклял – меня кнутом до полусмерти били. Посмотри спину и увидишь – сплошные рубцы. До сих пор кажется, что болит, хотя там уже…
– Хватит, – попросил Николай, – и без тебя тошно. – Посмотрев на дверь, вздохнул. – Закурить бы. Никогда так курить не хотелось.
– А я спокойно без курева могу обходиться, – сказал Антон. – Раньше двух пачек в день не хватало, а сейчас…
– Как думаешь, если попросить, дадут?
– Конечно.
Николай встал и подошел к двери.
– Чечен сказал, чтоб по трубе стучали, – напомнил Антон.
– Обойдусь, – отмахнулся Николай и, хромая, несколько раз прошел по комнатушке. Затем сел. – Надоело все! – Он обхватил голову руками. – Автомат нужен. Я бы этих бл…
– У тебя, по-моему, с головой плохо стало. Ты только что от смерти ушел, вернее, уполз. Ты хоть это понимаешь? Надо радоваться, что…
– Да иди ты! – рявкнул Николай. – Что ты понимаешь? Приехал на заработки, попал к духам. А я солдат. Я присягу давал, а на меня всем плевать! – Он саданул кулаком по стене. Опустив голову, тяжело вздохнул.
– Все будет хорошо, сержант, – тихо сказал Антон, – успокойся.
– Так и Локтев говорил. Прапорщик Локтев. А адрес его я не помню. Даже город не помню.
– Мост цел, – прошептал Денис, – и, кажется, там наши. Это, по-моему, гораздо хуже. Ведь стрелять в них мы не сможем. А они не поверят ни одному нашему слову и расстреляют на месте. Что будем делать, командир?
– Спроси у Сусанина, – проворчал Бабич. – Помнишь, как там – поляки спрашивают: куда ты завел нас, блудливый старик? А он: идите вы на хрен, я сам заблудился! – Покосившись на лежавшую рядом Машу, добавил: – Конечно, с добавлением истинно русских слов, но…
– Понял, – кивнул Денис. – Что делать будем? – обратился он к Идрису.
– Ждать. Меня ждут в другом месте. Попадать к русским, а тем более контрактникам, нет ни малейшего желания. Им что-то доказывать бесполезно.
– Сказано понятно, – усмехнулся Денис. Достал фляжку и сделал несколько глотков.
– Но надо что-то делать, – сказал Борис.
– Ждать, – повторил чеченец.
– До моста около трехсот метров, – сказал Денис. – Наверняка будут проверять, а стрелять в солдат я не буду. Надо уходить. Как лучше это сделать, – он взглянул на Идриса, – решать тебе. И вот еще что… Гантамиров работает на федералов. И вдруг ты…
– Ты русский, – перебил Идрис, – и боишься, что не сможешь доказать, что не наемник. Я чеченец, документов никаких, не считая липовой справки, будто бы я из ополчения. Представляешь что со мной будет? Армейцы в каждом чеченце видят врага. Когда проводятся так называемые зачистки, знаете, сколько женщин и детей получают ранения? – Он вздохнул. – В этом нельзя винить проводящих проверку, потому что если не выстрелит он, то его могут убить. На стороне боевиков есть и женщины, и дети, и они умеют стрелять.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу