Борис Бабкин - Эта война еще не кончилась

Денис вернулся в дом.

– Иди поешь, – позвала Марият.

Он молча прошел мимо. Войдя в комнату, поставил автомат к стене.

– Здесь война, – словно оправдывая летчика, проговорил Денис. – Это, конечно, страшно и жестоко, когда погибают те, кого пришли освобождать. Но все-таки это война. А кто скажет, почему кричали, захлебываясь слезами отчаяния и боли, матери погибших детей в разрушенных взрывами домах в Волгодонске и Москве? За это должны ответить те, по чьей воле это произошло. Виновники известны, и именно их пытаются наказать. Да, жители гибнут и будут гибнуть. Это война. – Помотав головой, достал сигарету.

Борис неторопливо, стараясь не привлекать к себе внимания, шел по улице. Он понимал, что рискует, но не мог не выйти. Вдруг удастся узнать время казни так называемого русского шпиона? Он был уверен, что это Денис. И знал, что будет делать.

«Хоть бы объявления вывешивали, – думал он, – там-то и там-то, тогда-то будет казнен русский шпион». – Мимо проезжала иномарка. Бабич отметил, что машина немного сбавила ход и потом резко затормозила. Борис, вскинув автомат, выпустил короткую очередь по приоткрывшейся задней дверце, потом ударил прицельной очередью по задним стеклам машины. И тут совсем рядом, впереди, прогремела длинная очередь. Передаваясь как эстафета, по улицам то тут то там загрохотали выстрелы. Борис, отскочив, прижался спиной к стене. Выстрелы смолкли, и раздались звуки кавказской музыки. Бабич унюхал запах бензина.

«Бак пробил, – понял он. – А в кино машины в таком случае взрываются. Для того чтобы бак мог воспламениться, нужно, чтоб в нем было меньше половины и была жара. И то не всегда рвутся». – Не понимая, кто и в кого стрелял, он покрутил головой и, подпрыгнув, ухватился за ветку. Подтянувшись, забросил ноги на верх бетонного забора и перемахнул на ту сторону. «Что за дела?» – услышав снова загремевшие по улице выстрелы, удивился он и, пригибаясь, побежал по двору. Едва стрельба затихла, вновь раздалась быстрая кавказская музыка. Громкие крики, и опять захлопали выстрелы, только теперь одиночные. Обогнув дом, Борис увидел троих идущих навстречу чеченцев. Они о чем-то весело разговаривали.

– Русский, – остановившись, махнул Бабичу рукой один. – На! – Пораженный Бабич увидел протягиваемую ему бутылку коньяка. – Бери! – засмеялся чеченец. – С друзьями выпьешь. – Он сунул бутылку вконец ошарашенному Борису и, догнав прошедших вперед спутников, что-то весело заорал. Они вскинули руки с пистолетами и несколько раз выстрелили вверх. Бабич, пожав плечами, открутил пробку армянского коньяка и сделал три глотка. Выдохнув воздух, закрыл бутылку и побежал дальше. Снова заглушая звуки музыки, захлопали выстрелы. Перемахнув забор, Борис остановился.

«Да что же это такое? Крыша у них, что ли, съехала? У всех сразу? – усмехнувшись спросил он себя. – Коньяк сунули. Машину расстрелял, и тишина, только сразу везде поливать начали. Может, сегодня день у ваххабитов такой – стреляй в кого хочешь и коньяк иноверцам раздавай? Дела! – хмыкнув, пошел дальше. Сзади снова захлопали выстрелы. Он вышел на широкую улицу, где стояли большие частные особняки. – Не заблудиться бы», – оглянувшись, вздохнул Бабич.

– Его завтра отправят вслед за отцом и братьями, – услышал он голос. Повернувшись, увидел стоявшего у входа в двухэтажный особняк мускулистого чеченца с перевязанной головой. Перед ним спиной к Борису стоял плечистый мужчина с огненно-рыжими волосами.

– Козел! – буркнул Борис. – Тварь поганая! Как тебя, суку, земля держит.

Где-то правее снова защелкали выстрелы.

– Басай по шариатскому закону вторую жену взял, – усмехнулся кивнувший в сторону выстрелов рыжий. – Говорят, корреспондентов западных понаехало! А вот Масхадов только поздравит, и все. Зря Шамиль…

– Шамиль знает, что делает, – перебил мускулистый. – Он своей свадьбой как бы заявляет на весь мир: плевал я на все, что предпринимает Москва. Войска наступают, уже пригороды Грозного бомбят, а я свадьбу устраиваю. Вечером лучше не выходить, – насмешливо посоветовал он рыжему. – Боевики, особенно те, кто только что с линии обороны, по пьяному делу запросто пристрелить могут. Только за то, что русский.

– Я белорус, – поправил его рыжий.

– Им все равно. Не нашей национальности – значит, враг. Турки особенно русских ненавидят.

– Талибы больше, – возразил рыжий.

– Русский, – услышал Борис, – иди выпей за нашего героя.

Повернувшись, он увидел махавшего ему рукой чеченца с автоматом на плече. Рядом с ним – еще трое.