Александр Тамоников - Карательный отряд

– Старший лейтенант Советской армии Баженов! Громко звучит и, наверное, по-твоему, гордо, не так ли?

– Так!

– Так! А что, у тебя нет имени? И не было должности в той части, где служил? Я просил представиться! Ты забыл, как это делается? Что за часть, в которой проходил службу, и какую должность занимал? Вместе с именем, отчеством, ну?

Сергей потер виски и ответил:

– Вам и так все известно, зачем повторяться?

Фархади повысил голос:

– Старший лейтенант Советской армии не понял вопроса? Или еще не отошел от контузии? Так я могу ускорить процесс восстановления сил. Но, думаю, методы этого ускорения тебе не очень понравятся. Ну?

Сергей вздохнул:

– Я – старший лейтенант Баженов Сергей Дмитриевич, 1961 года рождения, служил в N-ском мотострелковом полку в должности заместителя командира роты материального обеспечения по политической части!

– А я самый главный начальник здесь, саиб Фархади. Слышал о таком?

– Нет!

– Теперь услышал! Какое училище оканчивал?

Фархади говорил на чистом русском языке.

Сергей ответил:

– Автомобильное, командное, в 1982 году.

– Давно в Афганистане?

– С марта этого года.

– Точнее!

– С апреля 1985 года.

– Значит, три месяца здесь?

– Да!

– Оканчивал автомобильное училище, а служил замполитом. Почему?

– Так вышло!

Фархади вновь повысил голос:

– Подробнее, старший лейтенант, подробнее!

Баженов попросил:

– Если можно, таблетку анальгина и воды, голова болит.

Начальник лагеря взглянул на помощника, стоявшего у окна:

– Мохаммед! Принеси обезболивающий препарат и стакан воды!

Ширзад поклонился:

– Слушаюсь, саиб!

Приняв лекарство, слегка притупившее боль, Сергей ответил на вопрос Фархади:

– До Афганистана я служил в Ашхабаде. В автобате учебной дивизии, командиром взвода подразделения постоянного состава. Был избран секретарем первичной партийной организации. Видимо, справлялся с партийными поручениями хорошо, потому и получил предложение перейти на партийно-политическую работу. Предложение принял. Стал замполитом роты обеспечения учебного полка с перспективой получить должность секретаря партийного бюро батальона. Но был откомандирован в Афганистан.

Фархади спросил:

– Тебя откомандировали или ты, как это нередко происходит в Союзе, сам напросился служить в Афганистане. Погнался за приличным заработком?

– Я ранее писал рапорт с просьбой о переводе «за речку», возможно, он и сыграл свою роль.

– Для чего ты писал рапорт? Главная причина – деньги? Или боевые награды, позволившие бы быстрее продвигаться по службе?

– Ни то и ни другое! Я считал и считаю: место офицера на войне. Для этого его и обучают.

– Даже если война не объявлена? И является поработительной?

– Принимая решения, не считал присутствие наших войск в Афганистане оккупацией. Мы пришли в Афганистан, чтобы оказать помощь народу этой страны построить более цивилизованное государство.

Начальник лагеря усмехнулся:

– С помощью танков? Союз уже оказывал подобную помощь и в Европе, и в Африке, и в Азии. И везде вас ненавидят. Где-то скрытно, где-то, как в Афганистане, открыто! Мне интересно, ты и сейчас считаешь, что ваше правительство, посылая войска в Афганистан, действительно стремилось помочь его народу, а не установить тот режим, который нужен Советам?

– Да! – ответил Баженов.

Фархади поднялся, прошелся по кабинету, встал у стола:

– Это хорошо, что ты правдиво отвечаешь на вопросы. Но скажи, если вы хотели добра нашему народу, почему убиваете его? Почему против вас воюет этот самый народ?

– Против нас воюют те, кому не нужны изменения в жизни простых афганцев!

– Вот как? Кто же, по-твоему, атаковал колонну, которую ты вел через Тургунский перевал?

– Не знаю!

– А я могу тебе их показать. Простые афганцы, вынужденные бежать вместе с семьями в Пакистан от вашей интернациональной «помощи». И таких, вставших на защиту своей родины, тысячи, сотни тысяч! Какому же народу вы помогаете строить новую жизнь, если в вас стреляют даже дети?

Действие таблетки, и так слабое, прекратилось вообще, Баженов вновь потер виски:

– У меня нет ответа на этот вопрос! Как и нет больше сил продолжать беседу. Прошу прекратить ее.

Фархади согласился:

– Хорошо! Мы прекратим, точнее, отложим беседу на более поздний срок, но перед тем, как тебя отведут обратно в подвал, ответь мне на такой вопрос. Тебя захватили в плен, когда ты потерял сознание. Меня интересует, если бы ты не получил контузию то, видя всю бесполезность сопротивления, сам, добровольно, сдался бы в плен?