Александр Тамоников - Карательный отряд

– Если ты не против, пройдем ко мне?

Евдокимовой был выделен отдельный отсек. Хоть и небольшой, но персональный. Замполит батальона ценил старшую медицинскую сестру, получая от нее весьма ценную информацию о подчиненных. Взамен закрывая глаза на связь женщины с военнослужащими срочной службы. И чтобы эта связь не бросалась в глаза, замполит медсанбата и пробил своей информаторше отдельный отсек. Даже не отсек, а кубрик, состоящий из прихожей, туалета и спальни, размером с вагонное купе. Этого неприхотливой в принципе Евдокимовой было достаточно.

Рита, пожав плечами, улыбнулась:

– Почему бы и нет? Пройдемте!

– Я смотрю, у тебя, Авдеева, хорошее настроение?

– А что, вы хотите мне его испортить? Тогда лучше отложим разговор. Я не обязана исполнять ваши распоряжения вне службы!

Евдокимова тоже попыталась изобразить нечто, похожее на улыбку, отчего только перекосилось ее и так не очень красивое, мягко говоря, лицо:

– Ну что ты, Рита? Я всего-навсего отметила, что у тебя хорошее настроение! Без всякой задней мысли.

– Да? Ну что ж, тогда пойдемте!

Женщины прошли в отсек Евдокимовой.

Старшая сестра предложила гостье место за небольшим столиком, стоявшим рядом с узкой разборной кроватью, заправленной обычным солдатским одеялом.

Отсек был лишен кондиционера, и от зноя немного спасал мощный вентилятор, закрепленный на потолке.

Евдокимова предложила:

– Кофе? Чаю?

Рита отказалась. Евдокимова внимательно посмотрела на девушку.

– Больше предпочитаем холодное шампанское в обществе элегантного кавалера?

– Вы же сказали…

Старшая медсестра не дала Рите договорить:

– Я все помню! Но разве плохо, когда за тобой ухаживает элегантный кавалер, угощает шампанским, делает подарки и… даже предлагает даме руку и сердце?

– Что вы хотите этим сказать?

Евдокимова нагнулась к Рите, и в ее глазах вспыхнули злые огоньки:

– А то, что сказки про принцев хороши в Союзе. Там в них еще можно верить и надеяться на исполнение любой, даже самой недостижимой мечты. Но в Афганистане принцев нет.

Рита отбросила назад свои пышные, красивые волосы:

– Что скажете еще, «уважаемая» Лидия Сергеевна?

– Еще, дорогая, скажу тебе, что не будь доверчивой, как ребенок. Думаешь, ты нужна Баженову? Нет, здесь, на войне, конечно, нужна. Он парень скромный, негулящий, ему менять партнерш в постели не хочется. Это же надо: ухаживать за бабами, подарки делать, говорить комплименты тогда, когда ни о чем говорить не хочется. Все это не для него. Баженову достаточно зацепить одну простушку, пообещать жениться и… спокойно спать с ней. Иметь бабу безо всяких проблем. Скажешь о ребенке, согласится, сделает вид, что обрадовался. Отчего не сказать, если знает, что от него ребенка быть не может, а возможно, он предохраняется так, что бабенка дурочка и не догадывается. Мужики могут делать это! Как? Могу просветить!

Маргарита резко поднялась:

– Оставьте свой цинизм и ненависть при себе! Просвещайте кого-нибудь другого. А я обойдусь и без вашего просвещения.

– Напрасно ты, девонька, артачишься. Я же только ради тебя и затеяла этот разговор. Чтобы потом слезами горючими не умылась. Потому как после Афгана, если все сложится нормально, ты Баженову не будешь нужна. Война – это стресс. Стресс постоянный. Лучшее лекарство – секс. И чем яростней секс, тем быстрее снимается стресс. Два года Баженов будет спать с тобой, заглушая в себе неистовым сексом страх перед неизвестностью завтрашнего дня. Перед потенциальной опасностью и угрозой, которая подстерегает на войне каждого, независимо от того, чем он на этой войне занимается. Но как только опасность останется позади, а впереди будет мирная жизнь, поверь мне, дурочка, Баженов посмотрит на тебя другими глазами. И испытает к той, которая отдавала ему всю себя без остатка, отвращение. Ну… если не отвращение, то безразличие. Он выпьет тебя, как спирт из фляги, до конца, до капли. А пустая, развращенная, познанная до конца, зачем ты ему будешь нужна?

Рита побледнела:

– Зачем ты мне все это говоришь, старая калоша? – Молодую женщину обуяло негодование: – Какого черта ты лезешь в мою личную жизнь? Кто дал тебе право издеваться над другими? Ты гадкая, ядовитая змея. Противная, опасная и подлая!

Евдокимова поджала губы:

– Я – калоша? Змея? А ты шлюха подзаборная! И будешь шлюхой всю жизнь. С ней, как с человеком, а она… проваливай, чтоб глаза мои тебя не видели, стерва паскудная!