Александр Тамоников - Найти и уничтожить

Георгия затрясло от ярости:

– Но мы же договорились, Света?

– А что я сделаю? Короче, все переносим на другие выходные. Иноземец снимает меня на трое суток, позже созвонимся. Извини, Жора, я сама расстроена, что так вышло, но...

Мужчина взорвался:

– Я твою контору на куски разнесу! Как фамилия босса?

– Его зовут Валентин Викторович Щукин, если тебе это надо, но не советую связываться с фирмой, крышкой накроешься! Но все, милый, мне еще собраться надо!

Георгий швырнул телефон на кровать!

Тварь, прошмандовка, подстилка, мразь! Обломать ему кайф?! Ему, МОНСТРУ? Да как они смели? Босс заставил, видите ли? Ну что ж, Щукин, считай, что ты подписал себе смертный приговор! Никто не смеет посягать на желания Монстра, никто! И ему придется доказать это! Ментов им оказалось мало? Внутри бесился зверь и требовал своей жертвы. Завалить этого Щукина? Не то! Зверю этого будет мало, ему нужна женщина, истерзанная, мертвая баба! Его надо насытить, иначе он начнет жрать изнутри самого Георгия. Но как это сделать сейчас? Стоп! Но сегодня же...

Монстр начал быстро собираться.

Он знал, как насытить зверя, получив и свой настоящий кайф!

Скромный праздник по случаю дня рождения Евгения Полонина был в самом разгаре.

На нем присутствовало всего три человека: сам виновник торжества, ночной сторож лагеря Трофимыч да медсестра Валя.

Но было весело! Благодаря виртуозному мастерству Трофимыча играть на баяне и петь песни. Порядком опьяневшие, Евгений и Валентина тихо подпевали жалобным песням, которые пел сторож. Его репертуар составлял в основном тюремный шансон: в свое время нынешнему охраннику пришлось двенадцать лет помыкаться по пересылкам и лагерям. Никто не знал, за что сторож оттянул столь длительный срок, а сам Трофимыч предпочитал никому ничего не говорить. Лишь отвечал на случайно заданный вопрос: за дело!

Время приближалось к полуночи, когда сторож, отложив баян, предложил:

– Ребята, давайте еще по одной махнем, и в разбежку. Мне еще службу блюсти, да и вам на отдых пора.

Он разлил по стаканам водку для мужчин, вина для Вали.

– За тебя, Жень! Расти, как говорится, большой и не будь лапшой! Удачи тебе и счастья в жизни!

Тост приняли и выпили.

Трофимыч уложил баян в футляр, поставил его в угол, с трудом поднявшись из-за стола, пожелал:

– Спокойной ночи!

И вышел из комнаты фельдшера, а затем и из лазарета.

Евгений и Валентина остались одни.

Медсестра, подняв руку ко лбу, воскликнула:

– Ой, Евгений Сергеевич, что-то голова кружится!

– У меня тоже, Валь, – ответил Полонин, – да и немудрено, это с ума сойти, столько выпить!

Валя неожиданно спросила:

– Извините, Евгений Сергеевич, один вопрос можно?

– Тебе, Валентина, сегодня все можно!

Медсестра подошла к окну:

– Я как-то раньше стеснялась, но сейчас ответьте, пожалуйста, если можете и желаете, конечно, Евгений Сергеевич... Почему на торжество ваша супруга не приехала? Мне кажется, она должна была бы сегодня быть здесь!

Полонин объяснил:

– Ты права, Валя, супруга должна была и обязательно была бы здесь... если бы не одно «но». Рита, жена моя, к сожалению, сильно больна. Мы пытаемся справиться с недугом, но пока ничего не удается, болезнь прогрессирует.

– Извините, Евгений Сергеевич, и поверьте, я сожалею, что...

Врач не дал договорить сестре:

– Не надо, Валюш, и спасибо!.. Интересно, почему Жора Буров не явился? Он же обещал! С ним было бы гораздо веселее!

Но Валя ответила:

– А мне ваш друг, простите, не понравился! И я довольна его отсутствием. Мне отчего-то он показался каким-то скользким, слащавым, похотливым, этаким волокитой за каждой юбкой!

Полонин рассмеялся:

– Да нет, ты ошибаешься, Валя, мужик он нормальный, а вот насчет юбок, это ты попала в десятку! Женщины всегда были и продолжают оставаться его слабостью! Но что в этом плохого? Он не женат, встречается с дамами одинокими, семьи не рушит, никому зла и страданий не приносит.

– Ну, не знаю, – ответила Валя, – может, я и предвзято отнеслась к вашему товарищу, но он мне не понравился ни как мужчина, ни как человек! Ненадежный он, двуличный какой-то, вот и все!

Полонин не стал переубеждать сестру, сказав:

– Что ж, Валя, каждый человек имеет право на собственное мнение и личную жизнь. Оставим этот вопрос, а лучше уберем со стола, и по комнатам! Что-то в сон потянуло!

– Только одну минуту, Евгений Сергеевич, мне выйти надо, а потом и сделаем уборку, покурите пока!