Александр Тамоников - Офицерская доблесть

– И как ты в темноте заметил?

– А я, как сова, ночью лучше, чем днем, вижу! Шутка, конечно, но глаза заметно.

– Спал, Володь, но мало! Разошлись-то, наверное, часу во втором?

– Ну, ты хватил. Ровно в час я уже был в постели.

– Да? Ну и ладно.

Сзади раздались шаги.

Мужчины обернулись.

По тропинке вдоль забора шла Ольга с сыном. И Николай сразу обратил внимание, как бедно они были одеты. Да и на какие шиши им одеваться?

Женщина с мальчиком подошли к офицерам. Поздоровались, но не остановились, проследовав дальше к началу улицы на круг, где делал разворот единственный в поселке рейсовый автобус.

Соболев проговорил вслед:

– Валерку в школу повела, а сама на работу.

– Да, ты прав, живет Оля не ахти как.

– Не ахти – мягко сказано. Я вообще удивляюсь, как она еще держит себя. Другие спиваются к чертям или дома продают и в бомжи на переславскую свалку, где и пропадают, опустившись. А она держится. Только что-то и у нее глазки красные с утра. Уж не вместе ли вы ночью боролись с бессонницей?

– Володь! Думай, что говоришь, а?

– А что я такого сказал? Как раз вполне естественно. Ты одинок, она одинока.

– Володь!

– Ладно, ладно! Завяжем ненужный разговор. А вон, кстати, и «козел» наш катит.

День Есипова прошел в сплошных хлопотах. Хорошо, что он еще на базе спецслужбы подготовил все нужные документы и фотографии для получения военного билета и паспорта. С последним ему помог Соболев, имевший обширный круг знакомств во всех структурах местной власти, в паспортном столе в том числе. Сдав бумаги, Николай навестил предприятие электросетей, договорился о подключении дома к линии электроснабжения, зашел и в горгаз, оставил заявку на подвод природного газа от уличной магистрали, в местном универмаге купил электроприборы, люстру, светильник-бра, лампочки. В мебельном салоне выбрал полутораспальную кровать. И окончив рабочий день покупкой телевизора, музыкального центра и видеомагнитофона с хорошей, импортной антенной, на частном такси вернулся домой. Вскоре доставили и покупки, а также пришли электрики. К наступлению сумерек в доме уже был свет. Настроив телевизор, Есипов впервые за день, вернее, за все прошедшие сутки, нормально пообедал, если можно назвать обедом прием пищи в семь вечера. Но он сварил первое, приготовил второе, на третье заварил тонизирующий ароматный и весьма полезный зеленый чай. После обеда-ужина вышел во двор.

Сегодня дождя не было, и температура немного поднялась. Николай присел на бревно, лежавшее здесь столько времени, сколько он себя помнил. Закурил, пристроив под пепельницу ржавую консервную банку. Вокруг стеной стоял бурьян, и расступался он только в одном месте. Прямо у границы с усадьбой Ольги. Надо купить косу и скосить к черту эти заросли да заняться ремонтом дома. Дел много, а мысли вновь и вновь возвращались к бывшей невесте. Он вспомнил, как она утром прошла с сыном мимо него и Соболева, на ходу поздоровавшись, явно стесняясь убогости своей одежды. Николаю стало жаль Ольгу. Она заслуживает лучшей жизни, и он готов сделать ее счастливой. Вопрос, сможет ли она быть с ним? Да, встреча ее взволновала, это объяснимо, но у нее есть муж.

Справа послышался какой-то шорох.

Николай поднялся, прошел до полосы кустарника. В доме Ольги горел свет, а вокруг сплошная мгла. Слева яблони, шелестящие на легком ветру, справа открытый участок. Он пуст. И вновь посторонний звук. Слева, оттуда, где находился сад. И звук близкий. Кто-то явно находился за ближайшими деревьями. Что он там делает и кто, в конце концов, он? Есипов повернулся и решительно, насколько позволяла больная нога, двинулся к яблоням. От них к дому метнулась тень. Он опередил неизвестного, представ прямо перед ним. И услышал вскрик, женский вскрик. И только потом, когда сблизился с темной фигурой, пытающейся скрыть лицо, узнал в ней Ольгу. Она от неожиданности отступила в сторону и споткнулась. И упала бы, если бы сильные руки Есипова не удержали ее. Николай перехватил женщину и тут же рывком притянул к себе, крепко обняв, ощутив щекой ее лицо и локоны распущенных волос. Она прошептала:

– Коля!

И Николай ничего не смог произнести, кроме… как назвать имя:

– Оля!

Есипов, отбросив трость в сторону, поднял на руки легкое тело женщины, понес ее к своему дому. Ольга не сопротивлялась, закрыв глаза и обняв его за шею…

– Теперь я не отпущу тебя! Ты будешь только моей!

Женщина повернулась к нему, убрав руку:

– Нет, Коля, вернее, да, я буду твоей, но жить открыто мы пока не можем!