Александр Тамоников - По закону войны

Кауров нажал на пульте дистанционного управления клавишу «пауза», указал на экран:

– Знакомьтесь, господа офицеры спецназа, перед вами сам Садык или, правильнее, Усман Садыков, бывший приближенный самого Пандшерского Льва, ныне покойного, Ахмад-шах-Масуда, владелец ряда заводов по производству героина на севере Афганистана. Садык, чей караван вы ликвидировали, вместе со стаей его наемников. Обычный мужичок с виду, да? Мирный декханин, ему бы еще кетмень в руки!

Офицеры промолчали.

Генерал включил запись.

Узбек заговорил с экрана спокойно, уверенно, без восточного акцента, правильно строя предложения:

– Я Садык! Обращаюсь к командованию спецслужбы, проведшей операцию по уничтожению вьючного каравана и автомобильной колонны в районе селения Шарус, безжалостно расстреляв в ущелье более сотни людей! Я оценил профессионализм и особенно коварство ваших боевых отрядов. Надеюсь, и вы оцените, что захват концертной бригады под носом у крупной группировки федеральных войск был проведен не менее профессионально. Я признаю, что захват заложников был успешно осуществлен по моему личному приказу. Эти слова можете передать в средства массовой информации, хотя они и так все и без вас узнают. Теперь о главном, что делать дальше! По вашей вине я потерял, что очень прискорбно, не только людей, но и большие деньги. Это обстоятельство вынудило меня пойти на захват заложников, в целях получить за их жизни сумму, равную понесенному мной ущербу. Жизни артистов я оцениваю в двадцать миллионов долларов. Это стоимость товара и та компенсация, которую я обязан выплатить семьям варварски убитых подчиненных. Порядок сделки будет оговорен отдельно, после официального согласия на ее проведение правительством оккупировавшей независимую свободную Ичкерию России!

В выступлении Садыка наступила пауза. Во время которой неизвестный оператор показал заложников, выстроенных вдоль саманной стены какого-то старого, но, судя по всему, большого здания.

Рудаков спросил:

– Сколько человек Садык взял в заложники?

– Двенадцать, – ответил Кауров.

– А у стены их одиннадцать! Где еще один?

Взгляд генерала помрачнел:

– Смотри дальше, увидишь и двенадцатого заложника!

Артисты и обслуживавший персонал выглядели, за небольшим исключением, неплохо. Мужчины, правда, были избиты, но не сильно, видно, специально под съемку.

Только мальчишки дуэта «Клен», прижавшись друг к другу, глазами, полными животного ужаса, смотрели в камеру. Да плакала Тоня, но это и понятно, она женщина! Остальные старались держаться более-менее достойно. Но почему их было одиннадцать человек? Этот факт не давал покоя майору. Может, кому удалось скрыться во время марша по горам?

Вскоре Рудаков получил ответ на свой вопрос, и не такой, на который надеялся.

На экране вновь показалась физиономия узбека.

Садык стоял возле невысокого, но широкого пня, рядом с которым лежал топор на длинной самодельной ручке.

Холод страшного предчувствия скользкой змеей вполз в сердце Рудакова.

Узбек продолжил монолог:

– У меня нет времени, да и желания долго разговаривать с вами! Короче, если через двое суток, 29 числа, положительного решения по заложникам федеральными властями не будет принято, я начну уничтожать их! И буду это делать так, как вы сейчас увидите на экране.

Он повернулся вправо, что-то выкрикнул на языке пушту. К пню двое бугаев-афганцев в масках подтащили молодого человека, который отчаянно кричал:

– За что? Не надо! За меня заплатят! Уверяю вас, не надо, прошу…

Но бандиты не слушали его мольбы.

Поставили на колени и согнули голову пленника на пень так, что обнажилась шея. Садык поднял топор, медленно провел большим пальцем по лезвию, явно играя перед камерой. Рудаков в последней надежде подумал: может, узбек берет на понт? Играет на нервах? И сейчас, отбросив топор, прикажет отвести парня к остальным узникам.

Но надежды майора не оправдались.

Ловко подкинув топор одной рукой, поймав его другой, он с силой опустил лезвие на шею несчастной жертвы. Голова скатилась с пня, из обрубленной части туловища хлынула кровь. Бугаи отпустили агонизирующий обезглавленный труп, вышли из кадра.

В нем остался Садык. Он оставил топор, который так и остался торчать в плахе. Не глядя на убитого им человека, проговорил в камеру:

– Вот так, господа, будет выглядеть казнь каждого из заложников, если власти не пожелают отдать то, что им не принадлежит!