Владимир Угрюмов - Боец. Оборотни

– То есть вы уже вылечились? – спрашивает она.

– Да. Последний раз я болел гриппом лет пять назад. До сегодняшнего дня включительно я абсолютно здоровый человек. Можете мне верить.

Наконец вижу улыбку на лице секретарши.

– Так, значит, вы просто знакомый Ольги Павловны! – восклицает она.

Очень похоже, что лечиться нужно ей. Но я об этом молчу.

– Именно. Просто знакомый, – киваю на всякий случай.

Девушка поднимается из-за стола.

– Сейчас я скажу, что вы пришли, – говорит она и уходит в другую комнату.

Люди, сидящие в приемной, как я заметил, в основном пожилого возраста. Они о чем-то тихо переговариваются между собой. Старушки, конечно же, сплетничают или жалуются на свои болезни.

Мне лично кажется, что бабульки ходят сюда не столько лечиться, сколько пообщаться друг с другом.

Не знаю, как и что там может вылечить Оля своей магией, но если в нее люди верят, ничего плохого в этом нет. Надеюсь, она не из той категории мошенников, которые пользуются доверчивостью народа.

Ни для кого не секрет, что люди хотят верить в хорошее, в чудо. В народе это заложено даже на генетическом уровне. Значит, при желании умный мошенник может обмануть тысячи и тысячи. Такое в истории происходило не раз, причем людским легковерием пользовались и пользуются не только псевдоцелители, но и, что страшнее, – религиозные фанатики и политики. Примером тому история средних веков, сплошь политая людской кровью. А также кровавая история коммунистического государства Российского.

Снова появляется секретарша.

– Пойдемте со мной, – предлагает она мне.

Выходим в другую комнату, которую, скорее всего, Ольга предназначила для собственного отдыха.

Здесь стоят мягкие удобные кресла, пара диванов, телевизор.

Устраиваюсь в одном из кресел.

– Вам чай, кофе? – спрашивает секретарша.

– Кофе, пожалуйста.

Девушка уходит, не сказав, сколько времени нужно ждать. Наверное, здесь время не имеет значения.

Неплохо было бы так жить, когда ты практически не завязан на часах.

Но, с другой стороны, это скучно, если нет захватывающего целиком дела. Впрочем, у Ольги есть дело. У меня тоже, но я все-таки могу подождать. Пока.

Мне приносят кофе.

Не знаю, можно ли здесь курить, поэтому не курю.

Проходит минут двадцать, наконец я вижу Ольгу.

Девушка входит в кабинет, и вся цветет улыбкой. На ней странное, по моим понятиям, одеяние: нечто вроде индийского наряда, смешанного с древнерусским. Не пойму.

– Извините, что заставила вас ждать, – с улыбкой произносит Ольга.

– Совершенно незачем извиняться, – встаю ей навстречу и, конечно же, улыбаюсь в ответ. – Это я должен считать, что виноват, и просить у вас прощения за то, что отрываю от работы. Так что это уж вы извините меня.

– Можно подумать, что у нас сегодня прощеное воскресенье, – смеется девушка. – Давайте будем считать, что мы друг друга простили. Вы хотели посмотреть, как я работаю?

– На самом деле я хотел оторвать вас от дел и пригласить выехать за город, отдохнуть на озере. Погода сегодня просто великолепная. Что вы думаете насчет моего предложения?

Ольга присаживается в кресло. Я устраиваюсь напротив нее.

В комнате появляется секретарша, которая приносит кофе для Оли.

– Знаете, Влад, – размышляет девушка вслух, – наверное, я приму ваше предложение, только если вы подождете меня еще минут сорок.

– Обязательно подожду, – уверяю ее. – Можете не торопиться. Мне бы не хотелось, чтобы из-за спешки у ваших клиентов возникли осложнения.

– Я постараюсь освободиться пораньше, – обещает девушка. – Посмотрите пока телевизор. Не скучайте! – сказав это, она шустро выскакивает за дверь, несмотря на свои длинные одежды, и так не притронувшись к кофе.

Макс пришел в себя, и первое, что он увидел, было синее небо, где еще ярко светило солнце.

Все тело ныло от ушибов, синяков и ссадин. Разбитые губы распухли, во рту скопились сгустки крови.

Макс с трудом приподнялся на локте, застонал негромко, сплюнул в пыльную траву. Зубы шатались, под правым глазом набухал здоровенный фингал. В голове шумело, но сотрясения мозга, кажется, все-таки не было – Макса не тошнило.

Кряхтя, как древний дедок, он поднялся на ноги, осмотрелся.

Несколько его людей слабо шевелились в сухой канаве, остальные еще валялись без сознания.

Машины догорали в канаве на другой стороне бетонки, чадили горелой резиной.

Зрелище было отвратительным и унизительным.