Альберт Байкалов: Финишная кривая

Стоящий у окна мужчина думал как раз почти об этом. На деньги с того самого момента, как они появились, делалось все: революции, войны, заключался мир и вновь рушился, создавалось и ликвидировалось сверхоружие, доведшее некоторых из его создателей до сумасшествия.

Многие считают, что именно вложения кайзеровской Германии привели Россию на край пропасти в девятьсот семнадцатом году прошлого века. Да, Александр Парвус сделал очень много, чтобы ввергнуть страну в хаос, но не ему принадлежит заслуга в окончательном крахе Великой империи. Именно здесь, в стенах старинных замков, дворцов, в секретных бункерах под тихими лондонскими улочками, решалась окончательная ее судьба.

Ослабленная войной Германия, разрываясь на два фронта, была практически на краю гибели из-за Восточного фронта, где гибли тысячи русских солдат, когда в умных головах политиков Старого Света появились идеи убить двух зайцев. Что будет после победы над немцами? Экономический рост на волне патриотизма, а значит, еще один конкурент на мировом рынке. Новая сверхдержава. Именно здесь пришла лордам и сэрам идея договориться с Временным правительством без боя отдать власть в руки большевиков. Еще в пути находились так называемые «опечатанные вагоны» с разного рода нечистью вроде большевиков, меньшевиков, анархистов и эсеров, а здесь уже сделали ставку на Ленина. Зараженные разными видами болезней, количеством почти в тысячу человек, особи, рванувшие под улюлюканье и свист ненавидящих Россию бюргеров, янки и сэров, должны были проверить на собственном народе силу приобретенных в Европе и США заболеваний. Кто заразит больше, тот лучше. Чем больше умрет, тем качественней вложили деньги немцы, не подозревая, что тем самым помогают не только себе, но и хитроумным и нерасторопным англичанам. Старый Свет глубоко консервативен. Его принципы и устои незыблемы на протяжении многих веков. Британия никогда не желала видеть сильной Россию. Привычка туманного Альбиона видеть в русских постоянную скрытую экономическую и военную угрозу повлияла на решение Беспалова в выборе страны для дальнейшего проживания, когда на родине зашаталась и стала быстро уходить из-под ног почва. Прихватив с собой трех рабочих лошадок, которым также нужно было спасаться, олигарх покинул Россию.

Мужчина отошел от окна, вернулся за большой старинный письменный стол, покрытый зеленым сукном, и щелкнул мышью компьютера. Пробежав взглядом по статье, опубликованной в российской газете «Деловой мир», откинулся на спинку кресла:

– Хохол!

Почти сразу бесшумно распахнулись двустворчатые двери, и в комнату вошел Олешкевич.

Круглолицый, угловатый мужчина с неимоверно длинными руками и добрым взглядом выжидающе уставился на своего хозяина.

Некоторое время Олег Дмитриевич рассматривал помощника, пытаясь найти ответ на давно мучивший его вопрос: как человек с такими внешними данными стал незаменимым специалистом в окружении Беспалова? Простое лицо, толстые губы, большие печальные глаза, похожий издалека на лыжную шапочку бобрик черных волос, непослушно торчащих в разные стороны. Мозг гения, ловкость обезьяны и хладнокровие маньяка.

Взвалив на тройку своих лучших людей чрезвычайно опасную работу, наделив Грибанова Олега Дмитриевича всей полнотой власти, миллиардер свалил на другую сторону Ла-Манша для участия в сборище таких же, как он, толстосумов. В сущности, таким образом Беспалов создавал себе алиби, одновременно подставляя Грибанова, и от этого на душе было нехорошо. Если у него на пару с начальником службы безопасности Роговым возникнут накладки, они оставшуюся часть жизни проведут за решеткой. Рог также понимал положение вещей. Его, как и Гриба, уже давно утомило выполнять грязную работу, и от этого вдвойне было обидно видеть, с каким цинизмом распоряжается их судьбами босс. Этот факт стал основной причиной того, что Грибанову без труда удалось уговорить Рога устранить Беспалова. Уж если рисковать, то только ради себя, а не работать на дядю. Оставалось склонить на свою сторону Хохла. На нем замыкаются основные финансовые потоки, оборот акций предприятий торгово-промышленной империи Беспалова. Без Олешкевича прибрать все это хозяйство к рукам будет трудно.

Олешкевич был в свое время человеком Свиста. Перед глазами Олега Дмитриевича всплыл образ худощавого, рано поседевшего и подвижного компаньона, на пару с которым в начале девяностых он урвал себе кусок запеченного в духовке приватизации пирога в виде нескольких контрольных пакетов акций уральских заводов. Когда в стране стало нечего хапать, а свора новоиспеченных промышленников, банкиров, бизнесменов начала увеличивать свои богатства путем устранения конкурентов, подстав, рейдеров, Олег Дмитриевич удвоил свой капитал самым обычным и простым способом. Попросту убрал компаньона, прикарманив его долю и забрав в довесок Олешкевича. Причем последний до сих пор не знал, как именно поскользнулся в сауне его прежний хозяин.