Тимофей Костин - Несчастный рейс 1313 (СИ)

Там, в тесном световом пятне во мраке, их ждала Кейко. Сжавшись на расстеленном на холодном бетоне трофейном спальном мешке, она обхватила себя за плечи и уткнулась носом в колени. Амико тряхнула головой и провела рукой по длинным мокрым волосам.

— Кейко, — позвала она.

Маэми подняла полные слез глаза.

— Чего тебе?..

— Ты на меня злишься?

— Конечно! — без очков и мокрая с ног до головы, Кейко перестала походить на себя. Она вдруг сделалась взрослее. Может, виновата была их с Амико нагота, не оставлявшая сомнений в том, что обе давно перестали быть детьми.

— Почему?

— Ты все портишь, Ами-тян, — слеза скатилась по щеке, смешавшись с каплями воды. — Зачем ты так сделала?..

— Так проще, — Амико пожала плечами. — Намного проще.

— Мне не проще. Ты меня обманула этим своим холодом… ну и ладно. Ну и забирай его.

Амико шагнула к подруге и склонилась, как будто забыв о вылезавшем из воды Иване.

— Ты ревнуешь, — сказала она.

— Да.

— Это проблема, — Амико опустилась на колени и коснулась плеча Кейко. — Надо ее решить.

— Что тут можно решить? — прошептала Кейко, не глядя на нее.

— Мне ли объяснять тебе? Кто из нас лучше разбирается в хентае?..

— …Что?

Кейко не поняла, как и почему это случилось. До конца своих дней она гадала, не безумие ли заставило Амико, скромную, строгую и всегда правильную подругу поцеловать ее точно так же, как несколькими мгновениями ранее целовала Ивана. Но губы Акеми уже касались ее губ.

Кейко ничего не сказала, когда поцелуй прервался. Только дышала тяжело. Амико действовала с точностью и целеустремленностью робота. Ее руки заскользили по телу подруги, не лаская, но исследуя.

— З-зачем?.. — только и смогла спросить Кейко.

— Расслабься, — ответила Амико.

Выбравшийся из воды Иван смотрел на них, не очень-то веря глазам. Во рту почему-то пересохло, кажется, даже слегка закружилась голова. Ни слабость от ран, ни усталость — ничто не смогло его так подкосить, но вот это был удар под дых. Он так старался не дать вырваться на волю тем фантазиям, что обуревают любого из молодых мужчин, а уж тем более тех, кто полгода не видел даже женской тени… и вот — пожалуйста. Он не заметил, как, несмотря на холод и темноту, стало очень жарко.

Амико оглянулась, и Иван нервно сглотнул. В глазах молоденькой девушки, почти девочки, светилась спокойная уверенность и решимость. Она знала, что в этом нет ничего плохого, и древняя женская магия сделала ее здесь самой главной — он почувствовал, что не может и не хочет противиться ей.

Она протянула тонкую белую руку, призывая к себе. Он, словно заколдованный, сделал шаг вперед. Кейко сидела рядом, прикрывая грудь руками, но тяжелого дыхания тонкие ладошки скрыть не могли.

Как странно все поменялось. Сначала неопытными, беззащитными детьми были они, и он почти стыдился своего влечения. А теперь он сам едва не до дрожи в коленях волновался и мешкал. И Амико стоит на коленях, ожидая чего-то… чего-то прекрасного.

— Иди сюда, — сказала Амико. — Это мне нужно. Это нужно всем нам.

Не помня себя, он сделал еще шаг. И еще. Кейко смотрела заплаканными глазами, раскрасневшаяся, горячая и податливая.

— Я… — Иван не узнал собственный голос. — Не знаю что сказать.

И тут Кейко, шмыгнув носом, подала голос:

— Чего тут говорить? Рут с групповушкой пройден до кульминации.

Он встряхнул головой, словно после крепкого подзатыльника, все еще пытаясь стряхнуть морок.

— Вы… вы что, серьезно?

— Да, — кратко ответила Амико.

— Но как же…

— Иван, — она глубоко вздохнула. — Заткнись и иди сюда.

Он послушался. И подземелье исчезло. Исчезла кровь, льющаяся где-то наверху. Исчез таинственный заговор. Исчезло все, кроме них.

Наконец, Иван открыл глаза. Полежал, глядя в подсвеченный фонарем округлый бетонный свод трубы водовода, и мягко проговорил:

— Невероятно хорошо с вами, девчонки, но лежать некогда. Нужно дальше, дальше, дальше…

— Сто лет так сладко не спала… еще хоть пару минуточек… — сонно пробормотала Кейко, не демонстрируя никакого желания отпустить Засельцева и лишь покрепче прижавшись щекой к литым грудным мышцам. Амико же сразу дисциплинированно проснулась и села, потерев лицо ладонями. Бросила взгляды по сторонам, вспомнила, что произошло, и что совершенно обнажена — но на ее спокойном лице не возникло ни следа смущенного румянца. Впрочем, не осталось на нем и отблесков того скрытого, подавленного, лихорадочного огня, сжигавшего ее изнутри. Девушка лишь испытующе смотрела на Ивана, и лишь самые уголки ее губ тронула едва заметная загадочная улыбка.