Тимофей Костин - Несчастный рейс 1313 (СИ)

— Вот. Ладно, разберите там съедобные трофеи, а я пойду, смою этот чертов солидол, да и занырну первый раз, погляжу, где горизонтальная часть тоннеля начинается.

— На вашем месте я бы на солидол не обзывалась! — хихикнула Маэми. — Для киборга смазка — первое дело!

— Это я, что ли, киборг? — удивился Иван. — А, ты про этих-всяких-разных, типа как из ГИТСа! Ну, в таком разе смазку надо на шарниры наносить. Внутрь, так сказать, — с непонятно-мечтательной ноткой добавил он.

— Древнегреческие атлеты намазывались оливковым маслом перед состязаниями, — вспомнила Амико. — Наверное, было не очень удобно, руки скользили.

— Зато с эстетической стороны — ммм!.. — глаза Кейко вспыхнули. — Загорелые, мускулистые, обнаженные бисенены…

— Оливковым или подсолнечным и я бы облился с удовольствием, — прокомментировал Иван, тоже сбрасывая ботинки и снимая штаны. — Они хоть на кулинарные мысли наводят. А тут воняет не пойми чем, и липнет всякая пыль и песок.

Оставшись в одних плавках, матрос спецназначения стал неотличим от Дорифора — и, пожалуй, покруче и солиднее Диадумена — хотя рисоваться и играть мыщцой перед спутницами ему явно не пришло в голову. Пощупав забинтованное бедро, он пролез в широкий промежуток между стальными лопатками турбины, и прыгнул вниз, в колодец, вонзившись в воду почти бесшумно и стремительно, как нож. Девушки повернули головы — как оказалось, они обе неотрывно провожали его взглядами — и встретились глазами, одинаково покраснев.

Смущенно почесав измазанную тем же самым солидолом и покрытую пороховой копотью щеку, Кейко пробормотала:

— Нас тут гоняют и норовят убить каждую минуту, а я уже больше ни о чем другом думать не могу. Вот глупость-то, правда?..

— Это нормально, — отозвалась Амико, убирая со лба растрепавшиеся волосы. — Я читала, что насилие и секс идут рука об руку.

Она помолчала, хмуро глядя в темноту. Затем, посмотрев на подругу, выпалила:

— Нам надо трахнуться.

Кейко внезапно подавилась и закашлялась. Лицо ее побагровело, на вытаращенных глазах навернулись слезы, она вцепилась руками в горло и отчаянно пыталась вздохнуть — но у нее не получалось.

— Не строй из себя скромницу, — сказала Амико. — Это называется сексуальным напряжением. Мы пережили стресс, риск и все такое в его компании. Мужчина он красивый. Мы обе хотим его трахнуть. Отдаться. Дать. Затрахать до полусмерти.

Наконец-то отдышавшись и вытерев слезы, Кейко потерла горящие щеки, и ответила:

— Примерно это я и имела в виду. Просто не ожидала, что ты так вот, в лоб… И еще… не знаю, зачем ты так говоришь, но дело тут не только в том, что он… хм… привлекательный мужчина.

— Я не знаю, в чем тут дело. И, если честно, мне сейчас все равно, — Амико смотрела на темную воду, каждый всплеск которой отражался от стен троекратным эхо. — Я устала, Кейко. От бесконечно тянущегося дня. Я не хочу больше думать, не хочу больше переживать. Надоело. Я хочу просто трахнуться. По-настоящему, а не так, как в первый раз. А дальше будет лучше.

Уголки губ Кейко жалостливо опустились вниз. Она вдруг потянулась вперед и крепко обняла Амико, изо всех сил прижав ее к себе.

— Все будет хорошо, вот увидишь. Мы выберемся, забудем про все эти ужасы. Банька-сан поможет нам, а мы ему — как у нас и получалось все это время, правда? И вообще, я совсем не против, только понимаешь… твои слова… это прозвучало как-то по-животному. Словно кроме инстинктов ничего не важно, понимаешь? А это неправильно, теперь я точно знаю. Вот подумай, он же просидел черт знает сколько месяцев в стальной коробке, на этом своем корабле, в компании одних огромных русских варваров. Вообще не видел женщин неизвестно сколько, и даже не уверена, что им там давали в хентайные ВНки погонять. И вот если бы он сказал: «Все, не могу больше!» и со всем этим своим напряжением накинулся бы на нас? Хорошо было бы, а?

— Это все ерунда, — в голосе Амико звучало безразличие. — Ведь этого не случилось. И нет в животном ничего необычайного. Разница в том, что есть дурные люди, а есть другие, которые не дают волю своей животной натуре. И я хочу его, потому что он другой. Он не такой, как те, остальные. Я не хочу притворяться, что тут какие-то глубокие чувства. Мы знаем друг о друге только то, что увидели в здешнем аду. И сейчас мне этого достаточно. А потом… потом увидим.

— Именно так! — не отпуская подругу, Кейко назидательно подняла палец. — Но тогда вот еще подумай, а разве честно с нашей стороны набрасываться на него с нашими сексуальными напряжениями? Ну, типа, если нам ничего от него не нужно, кроме того, что у него между ног? Честно это, а?..