Тимофей Костин - Несчастный рейс 1313 (СИ)

— Да я уже… и так… — дыхание здоровенного спецназовца все учащалось, ему приходилось компенсировать недостаточную глубину частотой. Увы, увеличение мертвого дыхательного пространства и быстрое повышение концентрации углекислого газа отнюдь не улучшали ситуацию. — П-похоже… в-все плохо…

— Не волнуйтесь, Иван-сан, старайтесь дышать ровнее. Мы обязательно вас вытащим, — уверенным голосом ответила Амико, и, вытянувшись в струнку, принялась обмазывать предплечья Ивана, стараясь достать тряпкой до места, где плечи безнадежно упирались в безжалостно твердую стенку трубы.

— Не получится, — заметила Кейко. — Слишком мало места, да и мазать надо было сразу.

— А мы попробуем.

— Тогда надо пожирнее!

Иван снова услышал треск, а полминуты спустя Кейко сменила подругу в трубе, заползя туда так, что оказалась нос к носу с ним. Тонкие девичьи руки сейчас оказались как нельзя кстати — пробравшись между его массивных запястий, Маэми умудрилась просунуть руки под грудными мышцами, протолкнув туда порцию холодного солидола, после чего принялась мазать предплечья, просовывая пальцы в невозможно узкие щелки и одновременно подбадривая:

— Дайте-ка, теперь я вас обмажу, Банька-сан, как следует. Видите, как смешно выходит: пляжная серия еще не началась, а священное анимешное намазывание солнечным кремом — вот оно. Хотя по канону это вы бы должны меня намазать, верно?..

Но как ни старались девушки, ничего не получалось. Проклятая фуфайка, даже перемазанная солидолом, сбилась и встала комом, намертво заблокировав Ивана в трубе.

— Надо как-то… убрать ее, — отдуваясь, Кейко вернулась к подруге. Иван тяжело и часто дышал, лицо его наливалось красным.

— Срезать?.. — Амико продемонстрировала нож, который получила еще снаружи, от монашек.

— Хотя бы с плеч.

Акеми, не говоря ни слова, полезла обратно в трубу. Иван уже почти не дергался. Налитые кровью глаза смотрели прямо на нее, и в них теперь чувствовалось какое-то инстинктивное умоляющее выражение — словно у застрявшего в болоте буйвола.

— Держитесь, пожалуйста, Иван-сан, — она взялась за изодранный рукав фуфайки и осторожно, стараясь не поранить руку, надрезала по шву. Тянущаяся ткань поддавалась плохо, но девушка закусила губу и принялась пилить. Широкое лезвие с легким треском рассекло рукав. — Так… попробуем снять ее, чтобы выскользнуть.

Второй рукав поддался проще. Амико торопливо положила руку Ивану на голову, заставляя уткнуться носом в дно трубы, и принялась кромсать ткань на спине. Тут фуфайка сбилась плотнее, она нечаянно оцарапала спину кончиком ножа.

— Ами-тян, дай я! — дернула ее за ногу Кейко, и Акеми почти с облегчением выбралась из трубы.

Кейко действовала еще решительнее. Набросившись с ножом на Ивана, она почти разрубила остатки фуфайки на спине и тут же шлепнула сверху пропитанную солидолом тряпку.

— Под край, Ами-тян, — напряженно сказала она, глядя на синеющего Ивана. — Чтобы сам вылез из нее.

Тонкие девичьи руки принялись обмазывать мускулистую спину и бока, пробираться к животу. Холодный солидол противным желе растекался по коже. Иван уже не заметил, как вновь появилась Амико и добавила еще порцию смазки. Потом кто-то схватил его за руки и потянул. Тянули слабо, но упорно. Потом добавились ритмичные рывки. В глазах сделалось совсем темно, и Иван не видел, как Акеми, нырнув по пояс в трубу, изо всех сил тянет его вперед, словно репку из грядки, а в нее саму вцепилась, обхватив руками за талию — точно бабка дедку — пыхтящая Кейко.

Статической тяги, которую способны были развить хрупкие японочки, никогда не хватило бы, но они догадались, что положение можно исправить динамикой — и их отчаянные объединенные усилия в сочетании со смазкой принесли успех.

Вот могучий торс моряка с мокрым всхлипом выскользнул из растерзанной фуфайки; вот, обдирая кожу, сдвинулся вперед, и на грудь перестал давить стальной обруч. В ушах прозвенело синхронное «Сётто!» (Японский аналог русского «Раз-два-взяли!»), и Иван вдруг шлепнулся на холодный и пыльный пол.

Прошло несколько минут, прежде чем он сумел отдышаться, жадно втягивая пахнущий бетоном и металлом воздух подземелья. Наконец, матрос спецназначения встал на четвереньки и помотал головой, как усталый сенбернар.

— Вот же чертово бутылочное горло… чуть богу душу не отдал… если б не вы, девчонки, конец бы мне настал! Спасли, как Виннипуха… где только силы нашлись?..

Пошатнувшись, он уселся на пол и вдруг быстро поймал вымазанные солидолом ладошки девушек и по очереди поцеловал, не обращая внимания на их смущение.