Сергей Дышев - Гасильщик (Сборник)

Кажется, ее смутила неприбранная кровать: всю ночь я судорожно ворочался, и простыни завернулись жгутом. А впечатление было, будто здесь свершился подряд десяток таинств. Поэтому я скомкал белье в кулак и забросил за шкаф. Девушка усмехнулась.

– Сразу видно – холостяцкая квартирка, – сделала она мне комплимент.

– Сейчас я протру вашу дубленку, – сказал я, не рискуя осматривать пострадавшую ножку.

– Только осторожней, она боится влаги, – предупредила меня девушка.

– Я вас понял, все будет, как в лучшей химчистке города, – жизнерадостно заверил я.

Потом, как в дешевых романах, я сделал девушке предложение выпить вина.

– Вы бы хоть поинтересовались, что с моей ногой! – обиженно воскликнула она. – Вы так торопитесь: вы – алкоголик?

Я молча встал на колени, расстегнул «молнию» на сапоге. Непривычно было видеть в такой близи стройную коленку, еще более стройную и аппетитную ляжечку, которая укрывалась за тесемкой короткой юбчонки. «Как эти бабы только не мерзнут?» – подумалось мне.

– Где болит?

– У меня, кажется, перелом! – произнесла она жалобно и показала на основание лодыжки.

– Ерунда! Небольшой вывих. До свадьбы заживет, – заверил я, как можно равнодушней ощупав ножку.

– Мне не нужна свадьба. Мне нужна здоровая нога. Немедленно везите меня в больницу. Это перелом!

– Поехали! – сказал я печально. – Уж я-то насмотрелся в своей жизни переломов и знаю, как они выглядят.

– Правда? – с надеждой спросила девушка. – Вы не обманываете, может, вы хотите использовать мою беспомощность?

– Да, в корыстных целях. Например, сварить из вас целую ванну супа и месяц питаться им.

– Не смешно! – скривилась моя незнакомка. – Может, вы потрудитесь снять с меня второй сапог? Или вы считаете, что дама может находиться и в одном сапоге?

– Самое главное, чтоб человек был хорошим, – сказал я, стаскивая второй сапог.

Хорошее начало. Сама требует, чтоб ее раздели.

– Вы переполнены избитыми выражениями… Долго вы будете ходить за своим вином?

– Оно в машине.

– Постарайтесь быстрей. Мне страшно одной в этой квартире.

Я принес вино. Девушка стояла уже в сапогах и дубленке.

– Мне пора. Проводите меня до выхода.

– Вы зря торопитесь. Утихнет боль, и я отвезу вас домой.

– Нет, – непреклонно ответила она. – Если вы джентльмен, по-простому – мужик, то должны уступить даме. Пожалуйста, прошу вас, – произнесла она, почти плача.

Я молча довел ее до лифта.

– Заглянете к подруге?

– Нет!

Я вновь взял незнакомку на руки, и вновь ее черные волосы вошли в электрическое соприкосновение с моей глупой головой. Женщины не выносят меня более получаса. Они эксплуатируют меня, а потом говорят «гуд бай!». Отвезу ее на другой конец Москвы, в какое-нибудь Чертаново-на-Куличках, вернусь и залягу спать, как медведь в берлоге.

К счастью, она жила неподалеку, на Новикова-Прибоя. А дальше, за мостом, зеленым частоколом возвышалась сосновая роща, я понял, что там было окультуренное место, наверное, парк, и были еще гладкие белоснежные поля с темными проталинами. Река здесь виляла хвостом, отдыхала в плавном своем течении, чтобы потом вновь стремглав понести свои воды, на которых, урча, загребают винтами бездельники-корабли.

Моя уличная королева приказала остановиться на улице морского волка, которому судьба предписала вместо штормовых невзгод тихое течение столичной реки по имени Москва. Возможно, в последние минуты нелепой старости пожилой писатель-маринист и порадовался бы такой славе. Я же посчитал это кощунством.

Как верный друг всех женщин мира, я донес мою уличную леди до самой двери, на моих же руках она откупорила свою квартиру, я внес живое тело, имея смешное намерение слегка уронить. Знаете, когда по всем статьям облом, хочется самоутвердиться в какой-нибудь веселой пакости. Например, при полной тишине объявить полулюбимой девушке, что ты – полуизлеченный наркоман. И что через полчаса возникнет небезызвестная ломка. И начнется самое интересное.

Я возбудился от переполнивших меня гадостей. Я знал, девчонка давно насмехается надо мной. Как только за мной захлопнется ее жалкая дверь, она будет хохотать как припадочная, потом по телефону вызовет своего дрюльчатого шакала, и они, слегка вспотев, будут еще раз подхохатывать над Вовиком из погранспецназа.

Но все было не так. Я гордо внес тело, положил его на красивый диван и, услышав вздох, побежал к дверям. Как-то не сильно хотелось услышать: «Большое вам спасибо!»