Сергей Дышев - Куплю чужое лицо

Пустующий зал показался мне еще более маленьким и убогим. Похоже, здесь редко мыли полы. При моем появлении Вилкин с натугой оживился, вперив красные очи, молвил:

– Какую даму желает джентльмен?

Как и прежде, они все были пронумерованы.

Он не узнал меня.

– Это я, Вилкин, забыл? – спросил я по-русски.

– А-а, – протянул он. – Оттянуться пришел. Рад видеть…

А я, как всегда, забыл, что, оставив прежнюю личину, поменял свое лицо. Кого же ты вспомнил, старина «сэр Артур Вилкинс», а скорее сделал вид, что узнал? Да мало ли здесь шляется русских плейбоев, упорно торопящихся перетрахать то, что отцы недотрахали…

– Кого хочешь?

– А чего такой слабый выбор?

– Времена… Конкурентов много, девочек переманивают, скоты узкоглазые!

– Зачем же так? – не без ехидства спросил я. – Ведь эти люди и эта земля приютили тебя, на телах этих девочек ты кормишься.

– Ты коммунист, что ли? Так иди, вали отсюда, мне делом заниматься надо!

– Я пошутил, Андрюха, просто давно не был здесь… Не обижайся.

– Ну, чего, бери чего-нибудь, и удачи тебе в любви! – мрачно посоветовал Вилкин. – Пятьдесят баксов.

– У тебя работала девушка по имени Пата. Мне нужна именно она.

– Спохватился… Ее давно переманили. Да не ты ли ее и увел? – Он пристально вгляделся мне в глаза.

Вместо ответа я спросил:

– Нет ли у тебя чего-нибудь выпить? Я угощаю!

– Тебе сюда принести?.. Ладно, пошли в мои покои…

Он дал знак одной из девушек, и она проворно заняла место в конторке. А мы прошли по узкому коридору в маленькую комнатушку. Она была оклеена какими-то паршивыми обоями, в центре стоял стол, застеленный клеенкой, деревянные табуретки, у стены – замусоленный диван, на полу – простенький палас, в углу – старый отечественный транзисторный приемник «ВЭФ». Но еще более меня умилили пожелтевшие фотокарточки «Beatles», «Rolling Stones», «Bee Jees». Все это было приклеено к стене. На столе стояла фотография в поблекшей рамке: трое парнишек в расфуфыренной армейской форме – дембеля! Я огляделся, и у меня ностальгически закружилась голова; с щемящей нежностью оценил детали быта: граненые стаканы, стальные вилки и ножи с пролетарской символикой на ручках, сотня советских значков на развернутом знамени пионерской дружины какой-то средней школы, иконки со святыми.

Я выразил восхищение.

– Это еще ничего! – самодовольно ответил Welkinson – Вилкин. – Глянь, у меня под столом стоит настоящая катушечная «Комета» – первый отечественный стереомаг. И на полном ходу… Я здесь, браток, полностью воспроизвел мою коммунальную хату в Ленинграде. И, когда становится особенно тоскливо среди этой цивилизованной азиатчины, врубаю «Come together» битлов. Последний диск у них самый проникновенный. Да? Я, кстати, в Питере был одним из ведущих битников – бас-гитара. Слышал команду «Железная рапсодия»? Нет, мы не были металлистами. Отнюдь… Это потом уже эта грязь пошла… Ну что, Володя, выпьем, что ли? – Он достал «Смирновскую» из пыльного шкафа.

Я не удивился, если бы он назвал меня даже Адольфом Гитлером. Но ведь он, черт возьми, попал в точку!

Мне захотелось срочно поглядеться в зеркало. У меня даже лицо зачесалось.

На подоконнике торчал осколок зеркала, и я без удовольствия в него заглянул.

– Это тоже из Союза вывез, – заметил попутно Вилкин. – Там на таможне все шизели, когда проверяли мое барахло. Особенно от зеркала. Даже на спектральный анализ отправляли. А я им, представляешь, пропел: «С любимым барахлом не расставайтесь!»

Я внимательно изучил в зеркале уже знакомое лицо. Хотя никак не могу привыкнуть.

– А женщину не захватил, с которой «не расставайся»?

Вилкин погрустнел. Не надо было спрашивать.

– Сначала хотел – денег не было. Когда деньги появились – уже было поздно. Я даже не знаю, что с ней. Написал ей одно письмо, она ответила. А больше не стал. И, что называется, пошел по рукам. Недостатки полового воспитания в Совковии. Давай, Вовка, выпьем за нерушимую!

Я с отвращением выпил, не спрашивая, что он имел в виду. После чего поинтересовался:

– Так где же девушка по имени Пата?

– Но ведь это же ты, гад, от меня ее увел!

– Э-э, я всего лишь поигрался и отпустил.

– Я вот морду лица твоего, извини, забыл, у меня хреновая зрительная память. А вот когда ты заговорил на нашем… У меня, Вован, стопроцентный музыкальный слух. Даже стопятидесятипроцентный! Нет людей с двумя похожими голосами. Это ты знаешь? Даже всякие там жонглеры-пародисты не смогут повторить: голос уникален. А я тебя сразу вспомнил, когда тебя, нищету, привела девчонка. А потом мы пили виски, и я повез тебя к Лао. Кстати, ты мне обещал за это пятьсот баксов!