Сергей Дышев - Куплю чужое лицо

Притормозив в кипучей волне, мы решительно сблизились, как два дельфина в брачный период. Она положила мне руки на плечи, я обнял ее за гибкую талию – и мы ушли под воду. Она прижалась к моим губам, требовательно и жадно. Это продолжалось долго и необычно, до тех пор, пока не пришлось вынырнуть к воздуху. Это была странная и возбуждающая игра, незаметно мы очутились на мелководье, наши ноги утопали в белесом песке среди стаек ловких рыб, волны покрывали наши плечи, берег был далеким и ненужным. Ее мокрые тяжелые локоны смешались с моей бородкой, ее руки, такие же требовательные и настойчивые, заставляли меня сделать это прямо в воде. Она освободилась от клочка материи, который зажала в руке, повисла на мне, обхватив крепко шею.

Она могла покорить кого угодно. Безумные глаза, стон и крики, жадность любви.

Слов нет. Какой-то пацан ковырялся на берегу. А может, это мне привиделось.

– Ты бы растопила все льды, если б мы делали это в Ледовитом океане.

– Только с тобой вместе…

Мы вышли, покачиваясь и держась за руки. Я потерял в океане свои плавки, как будто их и не было. Так мы и вышли обнаженными, как боги вечной любви. Обессилевшие, мы рухнули на кромке прибоя.

Тут мы и обнаружили, что нас обокрали. Я зарычал, как раненый лев. Даже на необитаемом острове не чувствовал себя таким обманутым. Мое драное трико было сейчас дороже самой роскошной одежды. Таковы условности. В распутном Таиланде степень распущенности не допускала нудизма на пляжах.

У Марии остались в ладошке крохотные плавочки, которые она умудрилась не потерять в воде. Я похвалил ее за развитое чувство ответственности.

– Какой ужас! – Мария закрыла руками грудь, хотя только что разгуливала без лифчика. – Что делать?

– Выкинь трусики из солидарности.

– Нет! Ты что?!

Она все воспринимала всерьез.

– Так… До вечера будем нырять и искать мои плавки. А потом ты закопаешь меня по горло в песок и отправишься нищенствовать.

– Я – никогда!

– Ты как Киса Воробьянинов… Тогда закопаем тебя, а я в твоих трусах пойду на заработки. Тем более мне не нужен лифчик. Снимай!

– И ты голой оставишь меня в яме? Идиот!

Я не обиделся, не успел, потому что приступ хохота свалил меня на землю. Я катался, отпечатываясь всеми конечностями в песке, смех душил меня, слезы лились потоками. Мария сидела, обхватив колени, и нервно хихикала.

Вдруг над нами возвысился коротышка. Он показался нам огромным, потому что мы ползали в песке, как черви. Он держал нашу одежду, а также сумку Маши. Я хотел набить ему лицо за такие шутки, но чувство радости было несравненно выше чувства злости. Человек отходчив, особенно после истерического смеха.

Я благоразумно поступил, не наказав подростка. А он благоразумно быстро объяснил нам, что наши вещи, пока мы предавались лучшему из лучших занятий, уволокло приливом. А он сумел их мужественно спасти, выстирать от соли и даже высушить утюгом. Действительно, наша одежка была тщательно отглажена, сложена и с поклоном преподнесена.

– Мария, дай ему десять батов, заодно проверь, на месте ли кошелек и вещи в твоей сумке.

Она так и сделала. Вещи были на месте, в Таиланде, как правило, не воруют. В Таиланде ловко дурят. И не упускают клиента.

– Что будем делать? – спросила Мария, еще плохо соображая после потрясения.

– Могу предложить еще раз искупнуться.

– Нетушки. Нахлебалась.

– Ладно, смертная казнь откладывается. Только никогда не называй меня мертвой фамилией Раевский. Это у тебя навязчивая идея. Она развилась на почве глубоких психических переживаний, связанных с потерей близкого человека. Тебе надо восстановить психофизиологическую пустоту, и ты ищешь мужчин, которые напоминают тебе утраченный объект. Недостающие черты нивелируются по подобию утраченного идеала. Это чисто защитная функция организма.

– Ты стал болтлив. Но, извини, то, что у нас сейчас было в море, это все твое, это не подменишь. Это не скроешь. Женщину в этом никогда не обманешь. А ты глупый мальчишка, не понимаешь…

– Ха, а у нас с тобой до этого в море ни разу не было, – бухнул я простодушно.

– Вот ты и проговорился, – усмехнулась Мария, правда, без особой радости.

– У тебя деньги есть? Я не собираюсь альфонсить. Но сама понимаешь, у меня все забрали, меня ограбили твои лучшие друзья.

Она открыла сумку, вытрясла содержимое на песок. Кроме женских принадлежностей, там был кошелек. Сидя на бережку, пересчитали наличность. Было около семисот долларов и тысячи три местных батов. Она поинтересовалась, не голоден ли я. Конечно, я тут же сказал: «Нет-нет! Я сыт». Мы пошли в тайскую деревню, точнее, там было несколько хижин. Из ближайшей, отодвинув бамбуковый полог, вышел мужчина. Он был черен, как натуральный негроид. На его бесстрастном морщинистом лице угадывалось сильное желание заработать на нас. Мы знаками объяснили, что хотим кушать. На диком английском и помогая знаками он пригласил нас в хижину. Мы сели в плетеные кресла. Появилась женщина с маленьким, как печеное яблочко, личиком. Улыбнувшись, она принесла разрезанный ананас, несколько бутылочек пепси, арбуз.