Андрей Дышев - Серебряный шрам

Адвокат с трудом сел. Несколько камешков прилипло к его щекам и лбу. Из носа толчками выплескивалась кровь. Адвокат провел рукой по лицу и долго рассматривал свою окрасившуюся ладонь.

– Никого не обделил? – спросил картавый и оглядел всех нас. – Кажется, никого. А теперь перекладываем порошочек в рюкзачки, взваливаем их себе на плечики и весело, с улыбочкой спускаемся к шоссе. Скоро за нами придет машинка.

Он поднял ружье за ствол, размахнулся и ударил прикладом по камню. Приклад треснул, несколько щепок разлетелись в разные стороны. Он ударил еще раз, еще, пока ружье не превратилось в покореженный металл, и кинул его под камень.

Мы спускались по ручью вниз. Первым шел адвокат. Я видел только его ноги из-за огромного рюкзака, набитого доверху пакетами с порошком. За ним шел я с такой же ношей за плечами. За мной – Валери с рюкзаком картавого. Последним шел инвалид детства с автоматом на изготовку.

Адвоката шатало из стороны в сторону. Несколько раз он спотыкался, а затем, встав на четвереньки, с трудом поднимался на ноги. Он слабел с каждой минутой, у него, как у больного гемофилией, все еще шла кровь из носа, и адвокат прижимал к лицу мокрый, в бурых пятнах, носовой платок.

Я время от времени оглядывался. Лицо Валери изменилось неузнаваемо. Но не боль и страх присутствовали на нем. Она была страшна, какой может быть лишь разъяренная женщина, самка. Она шла вперед с какой-то отчаянной решимостью, поднимая ногами снопы брызг, разбрасывая по сторонам камни, которые со щелчками отскакивали от стен. В отличие от адвоката она не утратила присутствие духа и, я думаю, была готова вцепиться в горло картавому при первом удобном случае.

Я думал о том, как могло случиться, что картавый выследил нас. Мальчишка-пастух, убитый в нескольких метрах от нашего убежища на берегу, окурок, втоптанный в землю на подъеме к плато, пачка «Кэмела» на столе длинноволосого моджахеда – эти факты лишь вызывали во мне недоумение, я принимал их к сведению, но не более, в то время как должен был немедленно предпринять ответные меры, организовать засаду, выследить и обезопасить картавого.

Все мы умны задним умом, с грустью подумал я. Трижды права Валери – мы идиоты. И главный идиот, вне всякого сомнения, – я.

Адвокат первым поднялся на шоссе и сразу сел на асфальт, отстегнул лямки рюкзака, выпутался из них и спустился к реке. Несколько минут он, склонившись над водой, жадно пил ее, пригоршнями поднося к опухшим губам. Я опустился рядом с его рюкзаком, чтобы перекинуться с адвокатом парой слов, когда он напьется и поднимется на шоссе. Валери села в стороне от меня, опустила голову на колени и долго оставалась неподвижной. Картавый прогуливался по мосту, поглядывая то на часы, то куда-то вдаль.

Сейчас, когда мы все время находимся у него на прицеле, сделать что-либо невозможно, думал я. Надо дождаться либо ночи, либо подходящего случая, когда можно будет внезапно напасть на него сзади и завладеть автоматом.

Выжимая платок и прикладывая его к разбитому носу, адвокат тяжело поднялся ко мне и сел рядом с рюкзаком.

– Когда подойдет машина, – тихо сказал ему я, – старайтесь быть как можно ближе ко мне и все время посматривайте на меня. Ждите сигнала.

– Вы думаете, еще можно что-то исправить? – изменившимся голосом, словно у него был сильнейший насморк, ответил Рамазанов. – А я вас предупреждал, я говорил…

– Сейчас не время для нравоучений, – прервал я его. – Возьмите себя в руки, не раскисайте.

– Я не раскисаю. Просто второго такого удара прикладом не выдержу.

Неторопливо подошел к нам картавый. С вечной улыбочкой уточнил:

– Что вы тут про приклад говорили?

Я удивился чуткости его слуха. Возможно, он слышал весь наш разговор. Впрочем, то, что мы мечтаем стереть его в порошок, вряд ли могло быть для картавого тайной.

Адвокат вжал голову в плечи и стал настолько жалок, что вызвал у меня новый всплеск отвращения к нему. Оказывается, этот благородный на вид мужчина совершенно не переносил физической боли. Она ломала в нем какой-то внутренний стержень, лишая возможности сопротивляться и противостоять насилию.

Картавый вскинул голову и прислушался. Я, как ни старался, не мог ничего различить, кроме шума реки, и только спустя минуту или две отчетливо услышал звук автомобильного мотора. Громыхая платформой, по шоссе к нам мчалась «Тойота».

Картавый встал посреди дороги, широко расставив ноги. Автомобиль остановился в метре от него, из кабины вышел афганец – все тот же водитель, подошел к картавому, пожал ему руку, посмотрел на нас, на рюкзаки.