Михаил Серегин - Палач в белом

Это помрачение сохранялось до того самого момента, когда врач вступил в вестибюль высотного здания, где его уже давно ожидала Лидия Сергеевна.

– Наконец-то вы явились, – констатировала она с неудовольствием.

– Я нигде не задерживался, – холодно ответил ей мужчина, внезапно обретая трезвый взгляд на вещи.

– Это не имеет значения, – отмахнулась Лидия Сергеевна. – Я просто волнуюсь.

Они вошли в лифт. Врач с удивлением отметил, что теперь он абсолютно спокоен и собран. Предстоящее испытание казалось задачей хотя и сложной, но вполне разрешенной.

– У вас, кажется, есть домработница? – спросил он Лидию Сергеевну.

– Сегодня у нее выходной, – ответила женщина.

Внезапно он осознал, что за все время между ними ни разу не обсуждалась сумма гонорара. Это привело его в некоторое волнение. При определенных обстоятельствах вся эта история несомненно теряла смысл. Он уже знал, какой вопрос он задаст первым.

И задал его, едва за спиной захлопнулась высокая дверь квартиры.

– Мы не оговорили сумму, – словно продолжая прерванный разговор, сказал он. – Сколько вы намерены мне заплатить?

Лидия Сергеевна, не отвечая, уверенными шагами направилась в комнаты. Сбитый с толку мужчина едва поспевал за нею. Остановившись возле пузатого старомодного секретера, отливавшего теплым полированным блеском, Лидия Сергеевна открыла дверцу и неуловимым движением извлекла откуда-то пачку стодолларовых банкнот, перехваченную резинкой.

– Здесь пять тысяч, – значительно произнесла она, протягивая деньги.

Тут же нахлынуло внезапное разочарование. Ему никогда не приходилось держать в руках такую сумму, но в неясных мечтах ему рисовалось нечто большее. Его колебание не ускользнуло от внимания Лидии Сергеевны.

– Вам мало? – с удивлением спросила она.

– Мало.

– Вот еще новости, – раздраженно сказала Лидия Сергеевна. – Кем вы себя вообразили – киллером? Вас просят убрать президента?

Он пропустил насмешку мимо ушей.

– Я возьму десять тысяч, – непреклонно заявил он. Лидия Сергеевна растерялась – впервые за все время.

– Вы чересчур нахальны, – с неудовольствием сказала она. – Боюсь, у нас с вами ничего не получится.

Он во второй раз за утро испытал ощущение ледяной проруби. Но на изъеденном лице его не дрогнул ни один мускул.

– Чего же тут бояться, – сказал доктор хладнокровно. – Не получится, значит, не получится. Всего хорошего! – Он повернулся и решительно направился к выходу.

– Постойте! – с досадой окликнула его хозяйка. – Черт с вами! Я не могу больше ждать.

– Вы согласны уплатить десять тысяч? – уточнил он, оборачиваясь.

– Согласна-согласна! Неужели я неясно выражаюсь?

Он медленно подошел к ней.

– Деньги позвольте вперед! – негромко сказал он.

Лидия Сергеевна беспрекословно выдала ему требуемое. Тот отложил в сторону чемоданчик и, взяв в руки деньги, с превеликой дотошностью пересмотрел банкноты – все до единой. Результатами осмотра он остался доволен и не спеша рассовал деньги по карманам.

– Вы закончили? – язвительно спросила Лидия Сергеевна. – Меня едва не стошнило, глядя на вас.

– Когда рискуешь, – объяснил он, – нужно по крайней мере знать, за что рискуешь!

– Мне нравится ваш подход к делу, – иронически сообщила Лидия Сергеевна. – Надеюсь, вы и дальше будете так же обстоятельны? Что вы предполагаете применить?

Врач задумчиво посмотрел на нее, не сразу решившись ответить.

– Я думаю использовать конвалятоксин внутривенно, – признался наконец он. – В повышенной дозе и при быстром введении он должен вызвать остановку сердца.

– Что значит – должен? – подняла брови Лидия Сергеевна. – Вы что, не уверены?

– Он ее вызовет.

Раскрыв чемоданчик, он неторопливо облачился в белый халат и рассовал по карманам шприцы и ампулы.

– Где больной? – спросил он наконец. – Я запамятовал, где тут у вас спальня.

Лидия Сергеевна молча взглянула на него и пошла к двери. Так же молча они дошли до спальни, и она легкими движениями подтолкнула его в спину. Врач вошел в комнату, привычно хмуря брови, и поздоровался. Больной лежал на кровати, гневно разглядывал врача, силясь что-то сказать. Доктор наклонился поближе.

– Какого черта! – грубо пробормотал старик. – Ваша служба стала работать безобразно! Вас не дождешься! В мое время за такую работу людей расстреливали... Понимаете вы это? – Губы его кривились от досады и боли. Высохшая желтая кожа туго обтягивала череп.