Юлия Латынина - Не время для славы

Сначала Мао собирал досье, надеясь найти через женщину выход на банкира, финансировавшего террористов. Но очень быстро он выяснил, что Антуанетта – бывшая любовница Водрова.

Кроме этого, было установлено, что Антуанетта фон Плачек после расставания с Кириллов Водровым посещает гадалок, ведьм и специалисток по картам таро. Однажды она даже села в машину и поехала за двести километров к какой-то бабке под Суздалем, которую ей посоветовала подружка. Бабку навестили, и выяснилось, что та ворожила, чтобы вернуть Антуанетте любимого. Антуанетта принесла с собой его фото, и это был Кирилл Водров.

Банкир Сережа, с которым она приехала, ждал в это время в машине. Антуанетта сказала ему, что приехала навестить родственницу.

Выяснив все про Ниццу, и про бабку, и про черного петуха (петуха закопали где-то ночью на перекрестке), Христофор Мао поразмыслил немного и, сняв трубку служебного телефона, набрал сотовый Антуанетты.

– Антонина Михайловна? – сказал он.

В трубке тяжело и неприятно молчали.

– Это кто? – наконец раздался чуть низковатый, бархатный женский голос, и Мао, смотревший перед собой на снимок Антуанетты в Ницце, почувствовал, как у него влажнеют ладони.

– Христофор Иванович Назаров, департамент экономической безопасности ФСБ, – сказал Мао (он не видел необходимости называть свою настоящую фамилию, а документы на имя Назарова у него были), – вот, Антонина Ивановна, хотим с вами побеседовать. Вас устроит завтра в 11.00, пятый подъезд, триста седьмой кабинет?

– Нет, не устроит, – сказал женщина, – приходите завтра вечером в «Черный бархат». Часам к девяти. И до вашего клоповника недалеко.

И трубку повесили.

На следующий вечер, ровно в девять, подполковник Мао сидел в ночном клубе «Черный бархат», одном из самых дорогих и эксклюзивных в Москве. Стены клуба были затянуты гобеленами, в полумраке над столиками, как звезды, парили золотые обручи люстр. Официанты двигались бесшумно и ловко, как рыбы в аквариуме, и при виде этой чванской роскоши у Мао сводило от ненависти кулаки.

Не то чтобы он не бывал в таких местах – бывал, и довольно часто. Но в таких случаях всегда платили за него. Сегодня Мао наверняка придется платить самому, не бабу же, в самом деле, просить заплатить.

– Христофор Иванович?

Мао в удивлении обернулся. Он сел, как предписывали правила, спиной к стене, лицом ко входу в зал, но Антуанетта вошла с какой-то другой стороны, и теперь она стояла перед ним, затянутая в черный облегающий костюм, с золотой цепочкой у бедер, чуть раскрасневшаяся, белокожая, с иссиня-черными волнами кудрей, – живая, не на фотографии, и в тысячу раз шикарней, чем на том снимке на яхте.

Снимок не передавал запаха. Запах женщины сводил с ума.

Мао завертел головой, пытаясь понять, откуда она взялась, и увидел справа винтовую лестницу, по которой со второго этажа спускался немного красный и растерянный замминистра финансов. Замминистра когда-то тоже был любовником Антуанетты и, говорят, очень тосковал.

«Да они же трахались наверху, – вдруг понял Мао. – Черт побери, они трахались, как в борделе, и поэтому у него так сияют глаза, а она… она пахнет женщиной».

Мао мгновенно представил себе стоящее перед ним тело без черной обтягивающей шкурки, и в горле совсем пересохло. Черт возьми, какая бикса. Нет, какая шикарная бикса!

– Здравствуйте, Антуанетта Михайловна.

Черные жгучие очи, как сканер, пробежали по его дешевому галстуку и нелепо скроенному пиджаку, и подполковник содрогнулся, понимая, что его узнали.

– Так это вы, – чуть покривила губку Антуанетта.

Села за столик, и официант материализовался за ее спиной с меню.

Антуанетта заказала вино, и молодых кальмарчиков, жареных с артишоками, и белую спаржу с белыми грибами в соусе из сыра и сливок, и она управилась с кальмарчиками с аппетитом, подтверждавшим теорию Мао насчет того, что было наверху.

К Антуанетте все время подходили, она целовалась с мужчинами и обнималась с женщинами, и многие из тех, кто подходили, прямо-таки пялились на Мао. Мао вспомнил, что за ужин с Антуанеттой платили по три тысячи долларов. Он явно не походил на человека, который способен выложить три тысячи долларов только за то, чтобы накормить бабу еще на тысячу.

– Так что у вас за дело, Христофор… Иванович? – спросила Антуанетта, когда с кальмарчиками было покончено, а в бесконечном ряду гостей произошел перерыв.

– Да так, пару вопросов, – ответил Мао, вопреки воле не сводя с женщины взгляда, – скажите, Антуанетта Михайловна, как вы познакомились с Водровым?