Юлия Латынина: Не время для славы

– Валим, – заорал Джамал.

Когда они выехали из дома, было еще светло.

Привокзальный рынок кипел народом. Люди оборачивались и смотрели на черный начальственный «мерс», за которым шел армейский «ГАЗ» с солдатами. Кирилл с беспокойством подумал, что будет довольно глупо, если кто-то из свежих защитников независимости угостит их из «Иглы», у которой в конце концов отыщется носик.

За хлопотами они забыли поесть, и «мерс» ненадолго остановился у маленького кафе. Боец, сидевший рядом с Алиханом на переднем сиденье, вышел, и вскоре вернулся в машину с двумя бутылками минералки и двумя пакетами с хлебом и мясом.

– Денег не стали с нас брать. Говорят, садака, – растерянно сказал боец.

– Поешь, – сказал Булавди Кириллу.

Кирилл покачал головой, но Булавди вложил в его руки теплую, только что из печки лепешку, и Кирилл понял, что это такая же, как те, что пекла Диана. Кирилл вдруг разрыдался, и, к его удивлению, никто из чеченцев, сидевших в машине, не стал смеяться. Булавди положил ему руку на плечо, и Кирилл плакал, уткнувшись носом в пропахший потом камуфляж, а когда поднял голову, город уже кончился, и они были на шоссе.

Кирилл ожидал, что их будут останавливать на блокпостах, но блокпостов больше не было. Солдаты куда-то делись, и дорога была совершенно пустой. Солнце валилось куда-то за жерло гор, запад пылал вишневым и алым.

Казалось совершенно невероятным, что они едут на войну тем же маршрутом, которыми Кирилл ежедневно ездил на работу.

На Торбикалинском круге, на северо-западном выезде из города, им наконец встретились следы войны: у покинутого поста ГИБДД стояла раздавленная «девятка», и рядом с ней – три сгоревших «Урала». Кирилл вспомнил, что «Уралы» сгорели еще утром. Один из них наехал на «девятку», и их окружили плотным кольцом, а потом кто-то в толпе то ли расстрелял, то ли поджег головную машину.

Трупов в этой истории не было, но Кирилл вспомнил, как отчаянно бранился Хаген, которому пришлось со своими бойцами растаскивать толпу и солдат. Кирилл подумал, что Хаген тоже наверняка погибнет, если он до сих пор на заводе, и снова ничего не шевельнулось в душе.

Если бы там, на заводе, сидел Ташов, Кирилл бы по крайней мере постарался его предупредить.

«С кем она будет в Раю? Со мной или с Ташовом?»

Они выбирались из города в объезд Малиновки, где, как сказали, было много танков, и когда они выехали на приморское шоссе, уже совсем стемнело. Вдоль дороги стояли низкие кусты и похожие на зубила БТРы.

– А что такое костный мозг? – вдруг спросил Булавди.

– Ну… это кровь. Просто очень яркая кровь.

– И как его берут?

– Вот здесь. Из бедра. А можно выгнать его в кровь специальными препаратами, а потом осадить. А потом его просто вводят в вену.

– То есть что – Алихану можно просто перелить мою кровь?

– Нет, ему нельзя просто перелить кровь. Надо сначала убить опухоль. У него злокачественная опухоль, просто она жидкая и растворена в крови. А чтобы убить опухоль, нужно убить Алихана. Потом надо сделать так, чтобы опухоль осталась мертвой, а человек ожил.

– А если убьют, костный мозг погибает сразу? – спросил Булавди.

– Нет. Если человек убит в бою, мозг можно забрать до тех пор, пока не начнется образование трупного яда.

Булавди хмыкнул.

– Я смотрю, ты проверял.

– Конечно проверял, – рассеянно ответил Кирилл.

Черный «мерс» с полковником Аргуновым влетел в заводские ворота в половине восьмого. Машин местной элиты на площадке уже не было. Вместо них стояли два танка. На клумбу, засаженную цветами в тон российскому флагу, кто-то загнал БМП.

В кабинете управляющего компанией шло совещание.

Во главе стола сидел Христофор Мао, и Аргунову сразу бросилось в глаза, что за его спиной больше нет ни портрета Джамала, ни портрета Заура.

– Нас предали, – орал Мао, – у них есть все! Гранатометы, БТРы, даже артиллерия!

– Только после пяти часов ожесточенных боев и мощной артподготовки нам удалось прорваться на помощь нашим частям возле Дома на Холме, – заорал Лихой.

– Мы сражаемся не с боевиками! – кричал Мао, – мы сражаемся с настоящей армией! Армией, которая уничтожила наших солдат артиллерийским огнем! Как вы могли проморгать это? А? Как?

Мао обращался к начальнику УФСБ республики, и тот стоял, потупив глаза.

– Отряд сержанта Зыкова напоролся на две тысячи боевиков! В Куршах были три тысячи! Они спустились с гор и ударили нам в тыл! Это международный заговор!