Юлия Латынина - Не время для славы

Когда Кирилл очнулся, он обнаружил, что лежит на боку, и кляпом упирается в заднее сиденье машины; руки его были связаны за спиной, и там терлись о чей-то мягкий, огромный живот, и даже онемевшие пальцы чувствовали, как в этом животе шевелится новая жизнь.

Кирилл попытался повернуться, но не мог. Он чуть приподнялся на плече, и увидел лобовое стекло далеко впереди и автомат между колен человека на заднем сиденье, а потом этот человек, услышав, как кто-то скребется сзади, перегнулся в просвет между сиденьями, осклабился и помахал Кириллу рукой, в которой он сжимал крупное недоеденное яблоко.

Это был племянник Дауда Казиханова.

Невидимая Диана застонала.

– Кушать хочешь? – спросил племянник, – на, покушай.

Протянул ему огрызок и, когда Кирилл отшатнулся, с улыбкой запустил ему этим огрызком прямо в лицо.

И тут Кирилл понял, куда их везут.

Их везут убивать. Их обоих обвяжут взрывчаткой и подорвут, чтобы зверям было удобней сожрать человечину, и звери подъедят куски его жены и его нерожденных детей, и даже если Джамал узнает, где это случилось – это будет уже все равно. А Мао? А Мао скажет, что Водров сбежал. Вон, у Джамала все убегают. Почему бы не убежать и от Мао?

«Я надеюсь, что тот свет существует, – подумал Кирилл, – потому что я смогу достать тебя только с того света, и клянусь Аллахом, я тебя достану».

Кирилл дернулся снова, но, разумеется, это было бесполезно. Запястья его были намертво стянуты наручниками, а ноги были связаны в двух местах, и у лодыжек, и чуть выше колен. Он напоминал скорее гусеницу в коконе, нежели человека.

Диана за спиной застонала снова. «Господи боже мой, Дауд же не может убить нас просто так. Он не привык убивать тех, с кого можно взять деньги. Он знает, что я заплачу любой выкуп. Джамал даже не предъявит ему, если его люди возьмут деньги и отпустят нас».

«Почему – это – люди – Дауда?»

Машина притормозила. В прорезь между сиденьями Кирилл увидел военный «Урал» и ушастенького солдатика с неловко висящим автоматом. Солдатик склонялся к опущенному стеклу джипа, и скрытый за спинкой водитель показывал ему плотную бордовую книжицу.

В ту же секунду Кирилл изогнулся, как рыбка, поднял ноги и что есть силы ударил в дверцу джипа. Дверца распахнулась, Кирилл покатился вниз. Водитель нажал на газ, машина рванулась, Кирилл вывалился на дорогу, как мешок с картошкой, и тут же патрульный, державший красную книжечку, поднял автомат и высадил очередь по салону.

Джип вильнул и уткнулся бампером в скалу, машину уже поливали, как из лейки, племянник Дауда открыл дверцу, выпал на дорогу и принялся кататься из стороны в сторону, оставляя в пыли длинные красные капли.

Солдатики бежали к джипу. Тот, первый, совсем молоденький, высокий, тощий, с наголо обритой головенкой, рванул на себя водительскую дверцу, и оттуда вывалился труп, похожий на мешок с мясом и пулями. Другой поднял пистолет и выстрелил, добивая племянника Дауда.

Связанную Диану уже тащили наружу. «Я озолочу весь ваш взвод, – подумал Кирилл, – нет, всю вашу роту. Нет, весь батальон…»

Один из бойцов в несколько взмахов перерезал веревки на ногах, а потом наклонился над ним и сорвал пластырь с опухших губ.

– Смотри-ка, кого они везли, – сказал патрульный с сильным чеченским акцентом, – и Кирилл, холодея, глянул в немигающие, совершенно стеклянные, серовато-зеленые глаза Мурада Кахаури.

А еще через секунду Кирилл увидел Алихана.

Мальчик стоял, в пыли, на дороге, на коленях около связанной сестры, а потом к нему подбежал кто-то еще, и они быстро подняли Диану и поволокли ее за военный грузовик.

Кирилл вскарабкался на ноги и побежал вслед за ними. Мурад что-то предостерегающе закричал, но Кирилл его не слышал. Он забежал за грузовик и увидел, что Диана лежит на траве, в своем красном с крупными цветами платье, и оно задралось у нее на животе, открывая до колена белую длинную ногу, с которой слетела туфля, – а глаза ее открыты, и она пронзительно, страшно кричит.

Кирилл не понимал и не соображал в эту минуту ничего, кроме того, что она была жива.

Он упал на колени перед женой. Алихан, явно растерянный, сидел на корточках, и другие ребята стояли, ошеломленные, вокруг. Краем глаза Кирилл заметил, что все они очень молоды. Им было лет по семнадцать-восемнадцать, так же, как и их российским сверстникам, проходящим службу в армии, и они были в том же неотличимом камуфляже и с бритыми затылками, но, конечно, теперь Кирилл никак не мог принять их за восемнадцатилетних салаг. Слишком хорошо они обращались с оружием, слишком мгновенно они расстреляли джип, – но никто из этих ребят не видел рожающей женщины, а может быть, и с женщиной-то до сих пор не спал.