Юлия Латынина - Не время для славы

Дверь в кабинет захлопнулась, и Кирилл остался с Джамалудином наедине.

Джамалудин сиял. Он словно помолодел, – впервые после смерти Заура, и он стоял посереди кабинета, высокий, худощавый, в безукоризненной белой рубашке и светлом костюме в тон галстуку, и ничего не было в нем уже от полевого командира, не считая черных мертвых глаз с багровой искрой и ободка разбитых часов возле бриллиантовой запонки на отвороте белого, как пенопласт, рукава.

– Послушай, Джамал, – сказал Кирилл, – у нас есть шанс оставить себе пакет. Но для этого ты должен послушаться меня. Сейчас не время учить сэра Мартина шариату.

– Что?!

Нестерпимая, дикая обида на сына вдруг переполнила Кирилла. Алихан предал не только отца: он предал свой народ. Он больше не был тупым сельским мальчишкой, живущим сплетнями на базаре и бреднями в Интернете. Он был в Вашингтоне и Флориде, Токио и Марселе, он видел мир, он знал, куда ведет дорога, пролегающая вдоль ствола автомата. Она ведет не в Рай, чтобы ни говорили там фанатики всех мастей. Она ведет в кучу дерьма посереди моря крови.

Кирилл открыл рот, чтобы сказать одно, а сказал вдруг совсем другое.

– Где мой сын? – закричал Кирилл.

В глазах Джамала было одно вежливое недоумение.

– Я видел пленку. Это все Хаген? Хаген, да? Он всюду сует свой палаческий нос!

– Про Хагена, – сказал Джамал, – ты будешь мне говорить в его присутствии. Что ты сказал про пакет?

И тут Кирилл вдруг вспомнил историю, которая случилась три месяца назад. Эту историю обсуждали шепотом, потому что Джамал очень не любил, когда ее обсуждали. Какой-то полковник ГИБДД ехал по трассе на служебной машине, и боевики прижали его к обочине и стали по нему стрелять. Они убили водителя и вышли, чтобы добить полковника, а он закатился под машину и начал стрелять в ответ. Он убил двоих и третьего ранил, и когда этого третьего забрали в больницу, то оказалось, что это племянник Джамала – сын его двоюродной сестры.

Джамал был в это время в хадже, и глава МВД решил выслужиться перед хозяином республики; он уволил полковника и завел на него уголовное дело по стрельбе по прохожим. Джамал вернулся через два дня. Он поехал в больницу и поговорил с племянником. А потом он вынул пистолет и выстрелил ему в лоб.

– Отдай мне сына, – сказал Кирилл, – и я назову тебе убийцу Заура.

– Что?! Что?!!

Дверь распахнулась. На пороге стоял улыбающийся Забельцын.

Кирилл отшатнулся к окну, и в ту же секунду за плечом Забельцына возник сэр Мартин. Кабинет вдруг заполнился шумом и голосами свиты.

Забельцын улыбнулся и подошел к круглому столу, заваленному штабными картами, и Марк Сорока с угодливым полупоклоном протянул ему кожаный кейс с компьютером и бумагами. Сэр Мартин сел за стол.

Кирилл понял, что судьба республики лежит на этом столе.

В голове его паровой молот заколачивал гвозди. Белое солнце било сквозь бронированные окна, и со стены в глаза Кириллу смотрел трехметровый портрет Заура. Все решалось здесь и сейчас, а Алихана в этот момент, возможно, убивали, где-нибудь в подвале резиденции.

«Джамал, Джамал, я построил тебе завод, а ты убил моего сына» .

Свита уже текла из комнаты.

– Шамиль! – вдруг позвал Забельцын.

Шамиль Салимханов остановился у выхода, и вместе с ним остановился его брат Магомед-Салих. Три недели назад Магомед-Салих возглавил личную охрану Джамала.

– Шамиль, – насмешливо спросил Забельцын, – ты и вправду готов пойти в буровики?

– Все лучше делать дырки в земле, чем в людях, – ослепительно улыбнулся Шамиль.

Джамал и Магомед-Салих расхохотались. Забельцын засмеялся тоже, хлопнул обоих братьев по плечу, и сказал, обращаясь к сэру Мартину.

– Sir Martin! You should invite these two to London. They say they’d rather drill holes in earth than in people [13].

Сэр Мартин расхохотался тоже. Последний оставшийся в кабинете телеоператор снимал, как завороженный.

Потом Шамиль положил телеоператору руку на плечо и повел его прочь, и через секунду дверь за свитой захлопнулась. Хозяева остались вчетвером.

Заразительная английская улыбка сползла с лица сэра Мартина, как кожица с обваренного лука, и оно вдруг сделалось квадратным и строгим, как топорик. Его светло-серый однотонный галстук был заколот плоской платиновой булавкой, и от него, как всегда, пахло одеколоном, Западом и успехом.

– Господин Забельцын, – без предисловий сказал сэр Мартин, – Navalis Avaria is on the verge of bankrupcy and this republic is on the verge of war. Your government has not carried out a single promise. What I need right now, right here, is for Mr. Kemirov to be appointed as president and for your troops to leave this republic immediately after these so-called military exercises. Otherwise I shall stop the project [14].