Сергей Зверев - Властелин неба

— И наше тоже?! Но ведь они обещали убить Рафаэля Теймуровича! — почти возмутился банкир. — И, кстати, всех остальных тоже обещали убить. Нам что, в такой ситуации сидеть сложа руки прикажете? Моя совесть приказывает мне совсем другое.

Банкир замолчал, произнеся столь пафосную фразу и ожидая ответа. Но подполковник молчал, и управляющий заерзал в кресле:

— Я что-то не так сказал?

— С вашей совестью вы разберетесь сами, — отозвался наконец Хабибуллин. — Но коль вы твердо решили выполнить распоряжение Валиахметова, то препятствовать вам не будем.

— Однако нам нужно разыскать сына руководителя группы Галиакбара Вагипова, — напомнил банкир. — Именно он должен передать выкуп. Таково требование террористов. Вы же знаете…

— Не только не будем препятствовать, но и поможем, — продолжил подполковник. — Местонахождения младшего Вагипова нам известно, однако деньги Валиахметова передадим мы ему сами. Давайте оформим необходимые документы на передачу полумиллиона долларов, остальное пусть вас не волнует.

— Я могу сообщить об этом в средства массовой информации?

— Не только можете, но и должны. Но ваше сообщение должно быть весьма лаконичным. Деньги собраны, переданы сыну Вагипова, и в ближайшее время он прибудет в Сирию с выкупом. Вы все поняли? Ничего лишнего. И никаких ссылок на ФСБ. Это чревато.

— Да, я хорошо вас понял, — согласно кивнул банкир с поспешной угодливостью. — Я все сделаю, как вы сказали.

Управляющий снял трубку внутреннего телефона и распорядился подготовить передачу полумиллиона долларов наличными.

На сухогрузе «Эсмеральда», который уже почти целую неделю курсировал в нейтральных водах у побережья Сирии, за это время обновили свежей краской все видимые и невидимые поверхности, но экипаж по-прежнему продолжал красить, чтобы хоть как-то мотивировать свое подозрительное для израильских «фантомов» бесцельное пребывание в этом районе.

Интерес воздушных разведчиков был отнюдь не праздным, ведь корабль под флагом Белиза без внятного повода уже достаточно долгий срок находился вблизи региона, в котором по-прежнему тлел огонь войны, способный ярко вспыхнуть в любую минуту. Однако ничего подозрительного израильские летчики во время ежедневных облетов судна так и не обнаружили.

Главный конструктор «Громобоя», не привыкший и не умевший отдыхать долго, томился от безделья в кают-компании корабля, нажимая кнопки на пульте дистанционного управления телевизора, подключенного к спутниковой антенне. В помещении кают-компании было прохладно, работал кондиционер, но, как и везде на корабле, ощущался стойкий запах краски, растворенной на ацетоне.

Генерал Острохижа, войдя в кают-компанию, аккуратно прикрыл дверь за собой.

— Развлекаешься в одиночестве? — спросил он. — Надоело небось?

— Не то слово, — угрюмо подтвердил Вагипов. — Сколько мы еще будем ждать у моря погоды? Даже «Аль-Джазира» перестала сообщать о ситуации с паломниками. Новость утратила свежесть и остроту. А люди по-прежнему находятся между жизнью и смертью. И мой старый отец — тоже.

Конструктор выключил телевизор и положил пульт на столик у дивана. Острохижа присел рядом.

— Что скажешь, Вася? Что Москва говорит? — не глядя на генерала, спросил Вагипов.

— А то, что и раньше. Их предположения, что захват российских заложников, среди которых твой отец, был организован некими недружественными структурами только для того, чтобы выманить «Громобой» и каким-то образом завладеть нашим чудо-вертолетом, становятся очень похожими на правду. Мне трудно что-либо им возразить, Ринат.

— Даже если так, надо что-то делать! Неужели государство Российское не в состоянии изыскать каких-то полмиллиона вонючих долларов для спасения жизни своих граждан? Я понимаю, в нашей большой советской стране жизнь человеческая многие годы ничего не стоила, обесценилась. Но мы живем в другой стране, в новой России, в двадцать первом веке! И у нас по-прежнему тот же подход?

— Ринат, только не надо со мной политбеседы проводить, — помрачнел генерал. — Ладно? И время другое, и подход другой. И не о деньгах речь. Ведь им другое нужно. Не деньги. Им вертолет нужен. Ты знаешь, как я отношусь к тебе и к твоему отцу. Ты знаешь, что это я настоял отправить «Громобой» на поиски паломников.

— Прости, Вася, — сбавил тон Вагипов. — Отец — единственный родной человек у меня. Кроме тебя и твоей семьи, конечно. И если он умрет из-за меня, я себе не смогу этого простить. Я просто не смогу жить с этим. Ты понимаешь?