Сергей Зверев - Властелин неба

«О вы, которые уверовали! Не заводите дружбы с иудеями и христианами: дружат они между собой. Если же кто-либо из вас дружит с ними, то он — один из них. Воистину, не поведет Господь нечестивцев путем прямым. Видишь ты, что те, чьи сердца нестойки в вере, спешат подружиться…» — сказано в Коране.

В то же время ислам, несмотря на устоявшееся мнение, довольно терпим к иноверцам, особенно к христианам: «Несомненно, убедишься ты, что больше всех дружелюбны к уверовавшим те, кто говорит: „Воистину, христиане мы“. (Коран, 5: 82).

Более того, Коран не оставляет надежды, что в один из дней может наступить примирение; в нем не провозглашается полного и окончательного разрыва. Наоборот, выражены чаяния, что верующие смогут повлиять на людей Писания — иудеев и христиан — и ситуация и отношения изменятся. В одной из сур Аллах говорит: «Быть может, решит Господь установить дружбу между вами и теми, с кем враждуете вы. Ведь Всемогущий Он, Прощающий, Всемилосердный».

Таким образом, под согласие Абдаллы на предложение резидента Центрального разведывательного управления в Дамаске Ричарда Бэрроуфильда добыть секретный вертолет россиян, можно было подвести довольно убедительную идеологическую базу даже с точки зрения самых ортодоксальных мусульман. Тем более что за выполнение задания была обещана очень крупная сумма денег. Правда, по достигнутой, в конце концов, договоренности основной транш осуществлялся в момент передачи вертолета американцам и никак не раньше.

Люди, засевшие в засаде среди светло-коричневых скал, были людьми Абдаллы и ждали появления в воздухе российской винтокрылой машины уже второй день.

— Вахид, пустыня большая! Почему русские будут летать здесь? — спросил стрелок-оператор одного из расчетов «Стингера» у своего напарника, в обязанности которого входило наблюдение за воздушным пространством.

— Абдалла сказал, он точно знает. Абдалла никогда не обманывает, — строго заметил наблюдатель.

— Но откуда он может знать, я не понимаю.

— А зачем тебе понимать? Тебе надо ждать и не промахнуться.

— Разве от меня зависит, промахнуться или не промахнуться? «Стингер» сам знает, куда лететь, — возразил любопытный стрелок-оператор. — Ты сам знаешь: если ракета видит цель, она начинает пищать, и тогда мое дело маленькое — успеть нажать пуск.

— Вот и думай, как успеть, а не забивай себе голову глупостями, — все с той же строгостью в голосе посоветовал Вахид, заросший иссиня-черной щетиной почти до самых глаз и потому очень похожий на гориллу.

— Как не забивать, как не забивать, послушай! Интересно мне, откуда все-таки Абдалла знает, где вертолет лететь будет? — не унимался стрелок.

— Слушай, но я знаю, что он знает! Тебе этого недостаточно? — не на шутку рассердился Вахид.

Стрелок поправил транспортно-пусковой контейнер ракеты, который уже успел здорово натереть ему плечо, и обиженно замолчал. Но не надолго.

— Я думаю, среди русских обязательно кто-то есть, кто помогает Абдалле. Среди них ведь и правоверные встречаются, я слышал, — задумчиво сказал стрелок как будто сам себе, но поскольку они с Вахидом были на некотором отдалении от остальной группы, то, конечно, они были адресованы прежде всего Вахиду.

— Среди них много правоверных, — согласился командир, не изменяя своему строгому тону. — Мой старший брат учился в Москве, он мне сам говорил, что половина жителей этого города — мусульмане.

— Да? — оживился стрелок, радуясь тому, что Вахид поддержал его. — Тогда мне все понятно.

Однако долгого молчания стрелок не выдержал и нашел другую тему для обсуждения:

— Вахид, Абдалла говорил, что это непростой вертолет, он может быть невидимым. С помощью шайтана, должно быть. Как думаешь?

— Я не знаю, — признался Вахид, не отрываясь от бинокля.

— И еще Абдалла говорил, что этот вертолет может защищаться от «стингера». Наверное, он все время тепловые ловушки отстреливает. Если все время отстреливать, тогда точно «стингер» не попадет. Но это сколько ловушек надо? А?

— Не знаю. Знаю, если промажешь, то тебе не поздоровится.

— Я не могу промазать — сколько раз тебе говорить? — искренне возмутился стрелок. — Это ракета может промазать, если ее обмануть. Я не могу промазать.

— Можешь. Если твоя ракета промажет, значит, это ты промазал. Когда я стреляю из «калаша», я не говорю: автомат не попал, — я говорю: Вахид не попал!

— Тоже мне: сравнил «калашникова» со «стингером». Это разные вещи. Совсем разные.