Сергей Зверев - Властелин неба

— Ну что, слышал? — с притворным возмущением сказал старший лейтенант. — Вот мы уже и сестры! Скоро в куклы играть начнем и бантики заплетать.

Возмущение было притворным, потому что на самом деле Петрухе, который в отличие от многих своих товарищей по училищу так и не обзавелся законной женой на последних курсах и отправился на службу в Таджикистан холостым, очень нравилась Людмила. Ее внешняя привлекательность — особенно девушку украшала улыбка, а улыбалась она легко и по всякому поводу — сочеталась с открытым и озорным характером.

Против такого коктейля Романчуку устоять было трудно, если вообще возможно. Ведь до встречи с Людмилой в течение трех лет оператор был лишен приличного женского общества. Он коротал свободные вечера, как правило, в теплой компании таких же, как он, неженатых лейтенантов, уничтожая сэкономленное «шило» из весьма объемного — семнадцать литров! — бачка стеклоочистителя своей винтокрылой машины.

— А ты что, и в самом деле конструктору племянницей приходишься? — вдруг поинтересовался Иванисов. — Уже который раз гляжу, спотыкаешься. Он вроде как татарин или башкир, а ты белобрысая или почти рыжая. Или красишься?

— Обижаете, майор, я — натуральная блондинка, — уходя от ответа на первый вопрос, сказала Людмила.

— Во! Сама призналась! — обрадовался Петруха. — Блондинка! Натуральная! Ну что с нее взять?

— Того, что хочешь — не возьмешь! — показала ему алый остренький язычок девушка и быстро спрятала его, облизнув пухлые губы.

Петруха смутился, даже потемнел лицом и приметно увял.

— Но так я не понял, Люся, ты племянница или кто? — настаивал майор.

— Георгий, но вы тоже можете быть приставучим, как Петя. Ну какая я племянница Рината Галиакбаровича? Просто он хороший человек, а я с детства привыкла всех хороших людей звать по-родственному — дядя или тетя. Вот и все.

— Привыкла, значит? — не унимался слегка задетый ее сравнением с Петрухой Иванисов.

В этот момент в учебный класс стремительно вошел главный конструктор «Громобоя». С лица Людмилы сошла привычная улыбка, и офицеры невольно подтянулись, хотя весь облик Вагипова выдавал в нем сугубо штатского человека.

— Все вы действовали правильно, у всех без исключения реальные успехи, — сходу успокоил конструктор экипаж и корректировщицу.

— А как же наша печальная кончина? Полагаю, это я допустил какую-то ошибку? — осторожно поинтересовался Иванисов.

— А вы как думаете?

— А что остается думать? Хотя, честно-откровенно, я за собой огрехов не помню.

— И правильно, — подтвердил Вагипов. — У вас ошибок не было. Виноват компьютерный сбой, недосмотрел программист, готовивший тренажер. Дело в том, что мы ранее предполагали способность «Громобоя» к самоликвидации при отсутствии соответствующих сигналов от экипажа, которые должны подаваться периодически. Но потом мы отказались от этой идеи, потому что никакая суперсовременная машина не дороже человеческой жизни. А это был серьезный риск для экипажа, ведь люди могут отвлечься или по каким-то иным причинам не ответить на запрос интегрированного бортового комплекса. Вот. А программист не внес изменения в программу тренировок и уже получил нагоняй. Вот так.

— Это радует, — признался Иванисов.

— Если радует — прошу еще в полет. Пока в учебный. Повторение — мать учения.

— Ну да. Тяжело в учении, легко в бою, — вроде как поддержал конструктора, а на самом деле съязвил Петруха, которому подобные выражения глубоко въелись в печенки еще в училище.

Шел второй день хаджа паломников из Казани.

Минувшим вечером в аэропорту Дамаска, очень напоминавшего московский аэровокзал Шереметьево и поразившего казанцев обилием курящих людей, среди которых было немало женщин, группу из столицы Татарстана встретил представитель сирийской туристической компаний, сотрудничавшей с «Итиль-тур-хадж». Молодой, коротко стриженный араб с высокими залысинами, открывавшими загорелый лоб, начал с извинений:

— Получилась досадная неприятность, — объяснил он Галиакбару-хаджи на ломаном русском языке. — Автобус, который должен был доставить вас в Мекку, попал в небольшую аварию.

— И что вы предлагаете нам делать? — спросил его руководитель группы на арабском. И хотя Вагипов-старший говорил на египетской версии, которая считается в арабском мире наиболее модной, а в Сирии произношение несколько отличается, тем не менее представитель сирийской турфирмы был приятно поражен.