Игорь Хрусталев - Делец платит наличными

Только я высадил гостей и собирался попрощаться с ними, опустив стекло, как мне в висок уперлось довольно широкое дуло пистолета.

Еще двое стояли по бокам, блокировав Соломатину и ее приятеля.

― Не двигаться! ― приказал человек с пистолетом. ― Выходи из машины!

Я тяжело вздохнул.

― Ну зачем все эти глупости? ― почти спокойно произнес я. ― Нашли, чем пугать, право слово. Я что, пушек на своем веку не видел?

― Выходи из машины, ― продолжал настаивать вооруженный незнакомец.

― Как дети, право слово, ― пробормотал я, выполняя его приказ. ― Ну вылез, дальше что? Обыщешь, оружия не найдешь, отведешь к своему начальнику, мы с ним поговорим и все обсудим, так ведь?

Молчание ― знак согласия.

― Так неужели нельзя было начать именно с этого пункта? ― спросил я.

Мне не ответили.

Действительно, вслед за этим последовал быстрый и довольно профессиональный обыск, после которого мне предложили пересесть в автомобиль, припаркованный неподалеку за углом дома.

Я услышал, как переговаривались между собой те двое, что стояли сбоку:

― А этих куда?

― С собой прихватим, там видно будет, ― коротко ответил на вопрос коллеги человек в сером плаще. ― Шеф разберется.

Я покорно проследовал в «Волгу» и забрался на заднее сиденье.

По бокам сели двое, один был за рулем.

Соломатину с ее другом усадила во вторую машину ―«ниву», как я смог различить, и наш кортеж быстро покатил по ночному городу.

Привезли нас, само собой, за город, в уютный дачный поселок с охраняемым въездом.

Таких по округе десятка два уже наберется, кое-где и «Ледокол» прикупил пару-тройку строений.

Но в этом месте я был явно впервые и ориентироваться мог только приблизительно, да и то с трудом. Понял только, что мы на северной окраине.

Автомобили притормозили возле трехэтажного особняка, на втором этаже которого сквозь вертикальные жалюзи пробивался тусклый свет.

― Здесь, ― коротко приказал человек слева от меня шоферу.

Пистолет он продолжал держать в руке, уставив мне дуло в бок ― и так всю дорогу.

Хорошо, что эту трассу на совесть заасфальтировали ― спасибо губернатору ― иначе при тряске могли бы возникнуть досадные недоразумения.

― Здесь так здесь, ― проговорил я, вылезая из тесного салона «Волги». ― А местечко-то неплохое. Пруд рядом, что ли?

Но со мной явно не желали вступать ни в какие переговоры.

Определив моих невольных спутников под присмотр хмурого верзилы на кухню, размещавшуюся на цокольном этаже, двое мужиков, ехавших со мной по бокам, проводили меня вверх по лестнице; один шел впереди, другой вышагивал сзади, тяжело дыша мне в затылок.

В комнате, занимавшей собой весь этаж находился всего один человек.

Если бы когда-нибудь мне предложили снимать кинокомедию, то я, не задумываясь, выбрал бы стоявшего передо мной коротышку на роль главного героя.

Мало того, что этот человек был маленького роста, он еще и умудрился где-то расстаться со своим левым глазом ― на его лице блестела стекляшка с тщательно прорисованным зрачком.

― Господин Паратов? ― подскочил он ко мне. ― С вами все в порядке?

― Как вам сказать... Вроде бы да, ― осторожно ответил я, еще не зная, что это наиболее частая фраза в устах коротышки и должна она на самом деле восприниматься как приветствие. ― А что?

― Это замечательно! ― провозгласил коротышка. ― Я Мокрый.

― Да?

Я непроизвольно осмотрел его костюм и не найдя никаких признаков влаги, вопросительно посмотрел на плюгавого человечка.

― Мокрый, ― настаивал мой собеседник. ― Михаил Анатольевич.

― Очень приятно, ― сообразил я. ― Мне, наверное, представляться не стоит?

― Конечно, ― тотчас же согласился тот. ― Мы сейчас с вами пройдем еще чуть выше и там с вами поговорят. Вы не возражаете?

― А если бы я возражал, что бы вы стали делать? ― улыбнулся я.

Мокрый задумался.

― Тогда бы мы с вами остались здесь, а человек, который хочет с вами поговорить, спустился бы сюда, ― серьезно ответил он.

― Ну, зачем же доставлять неудобства, ― сказал я, ― наверх так наверх.

Лестницу, ведущую на третий этаж, мы преодолели вдвоем с Мокрым.

Он ввел меня в плохо освещенную комнату и пододвинул ко мне стул.

Впереди чувствовалось присутствие человека.

Кто-то невидимый мне сидел у противоположной стены и терпеливо ждал, пока господин Мокрый ретируется и оставит нас вдвоем.

Я не мог различить даже силуэт этого человека ― окна были плотно зашторены, а крохотный ночник, горевший возле меня, не давал мне возможности разглядеть даже носки своих ботинок.