Игорь Хрусталев - Делец включается в игру

И, как оказалось, отнюдь не напрасно.

Помимо общеоздоровительного влияния физического труда на мое отвыкшее от подобного обращения тело (не будете же вы сравнивать теннис раз в две недели с легализовавшимися бандитами с разгрузкой мебельных гарнитуров) и общения с простыми людьми на заросшую коростой от постоянных контактов с братьями-бизнесменами душу, я, тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, кое-что выяснил.

Плату грузчики на складах получали ежедневно в размере тридцати трех тысяч рублей. Понятно, что эта сумма тотчас же отправлялась на битву с зеленым змием и гипотетическим женам в гипотетических хрущобах перепадало не так уж много. С утра шла складчина со вчерашних заначек, а вечером устраивалась складчина с получки.

Поскольку я пришел наниматься грузцом в послеобеденное время, то застал лишь вторую часть ежедневного ритуала. Меня взяли без лишних разговоров, можно сказать, что мне даже повезло, так как я был определен в элитную бригаду бугаев, которой платили на пять тысяч рублей больше. Так что я сразу же попал в среду «белых воротничков». Впрочем, были ли на наших фуфайках воротнички? Сложный вопрос.

Я на удивление быстро врос в среду. И полностью освободился от своих тревожных предчувствий, когда понял, что со стопроцентной вероятностью не увижу здесь ни одного знакомого.

Даже когда на «джипе» подъехал Артамонов, я не особенно-то и прятался, видя свое отражение в выплывающем из вагона трюмо – ну ничего похожего на привычный облик Дельца, он же Сергей Паратов. Абсолютно другой человек. И по одежке, и по уму.

И вот, во время завершающей рабочий день попойки один шофер поведал мне, когда я стал интересоваться «как тут вообще», что вообще очень даже ничего и даже намереваются устроить нечто вроде комнаты отдыха.

– Седьмой склад на той стороне, – сипел он, махая рукой куда-то вдаль. – Моя машина в этой крытке стояла до вчерашнего вечера, а тут – на тебе, перевели. Два года техника им не мешала, а теперь говорят, что будет у нас скоро разгрузочное помещение.

Когда я узнал, что в седьмой склад в спешном порядке поместили холодильник и телевизор, то понял, что я нахожусь на верном пути.

Шофер этот работал последний день. Он уже уволился и должен был получить вечером полный расчет, так как ночью уезжал с женой в Молдавию к родственникам и задавал прощальный пир. Мы бухали тесным коллективом в придорожной столовке. К закрытию «нас оставалось только трое из восемнадцати ребят». Остальные друзья хорошие уже выпали в осадок и лежали где-то по обочинам, усеяв своими телами окрестности микрорайона.

Мы, однако, еще держались. В поисках наличности шоферюга вытряхнул на подоконник содержимое своих карманов. Тут была полупустая пачка сигарет «Шахтерские», индийский презерватив в поврежденной упаковке, когда-то белый носовой платок с замахренной каемкой по краям и ключ от прежнего места работы, который шофер забыл сдать в управление складами.

– Ты глянь-ка! В точности, как мой, – заявил я, заграбастав ключ.

– К-куда?! – попытался возражать шофер. – Мне же отчитываться…

– Какое там отчитываться! – хлопнул я его по плечу. – Знаешь что, по-моему тебе не стоит туда возвращаться.

– Как это не стоит? – не мог взять в толк шофер. – Я же расчет должен получить!

– Ну и сколько тебе заплатят?

– Лимона полтора! – гордо ответил шофер.

– И вычтут за разбитую фару, – загнул я один палец, – за штраф, который за тебя уплатил бухгалтер гаишнику, – помнишь, ты мне рассказывал?

– Ну и что! – стоял на своем шофер. – Все равно надо идти.

– Не надо, – твердо сказал я и достал деньги.

Шофер удивленно смотрел на пачку толстую пачку пятисотенных, из которой я отсчитал ему четыре бумажки.

– Возьми и поезжай домой. Кстати, тебя уже наверняка заждалась жена. Сборы, хлопоты, узлы, чемоданы… А на склад ты не поедешь. Усек?

Возражений и вопросов не последовало.

Будильник зазвонил в три.

Тяжело охнув, я спустил с кушетки две нижние и наощупь нашарил тапочки.

Как ни ломало мышцы и ни свербило в башке, – все-таки качество напитков, принятых накануне, давало себя знать, – нужно было вставать и идти.

Вечернее просветление как рукой сняло. Душа больше всего на свете хотела «Осеннего сада» и килечных хвостиков в томатном соусе, но я заставил себя снова принять более привычный мне облик, объяснил душе как мог, что опасные эксперименты закончены и заставил ее смириться с двумя дринками более привычного тому, прежнему Паратову «джека дэниэлса номер шесть». Душа немного повозмущалась, подергалась, но в конце концов согласилась.