Сергей Самаров - Огненный перевал

Мы уже сами на склон вышли, но высоко подниматься не стали. Вестовой показывал дорогу, я рядом старался держаться, но удержаться рядом постоянно было трудно, потому что узкий путь приходилось отыскивать.

– Как вы на них вышли?

– Мы уже мимо прошли… Там каменный мешок есть… Углубление в склоне, кустами прикрытое. Кусты сейчас полностью выгорели, и мешок видно уже… Раньше не видно было… За кустами… А они знали… Там и спрятались, пережидали. А мы мимо прошли. Поверху… Не заглянули… А то накрыли бы их там сразу.

– Дальше…

– А потом они сами двинули. Бегом… Девять человек… Мы их увидели, когда они нас обогнали. Сразу огонь открыли.

– А они?

– Они же автоматы там еще бросили. Когда сгорать пошли. Комедию ломали… Знали, что рядом другие автоматы подберут у своих убитых.

– Только мы те автоматы без патронов оставили… Кроме самых последних… Там всего-то несколько человек…

– Оставили… А они тоже только автоматы выбросили, а рожки не выбрасывали… У них патроны свои есть…

– Понял. Они без оружия шли…

– С пистолетами. Пытались из пистолетов отстреливаться.

– Положили?

– Троих… Шестеро в дым ушли, и в дыму уже дальше… Отраднов преследует.

– Понял. Догоняем. Веди быстрее.

Хорошего в том, что еще шесть человек могли уйти и соединиться с Геримханом Биболатовым, было мало. В этом случае группа бандитов уже составляла бы тринадцать человек, и никак не меньше, но наверняка больше должно было бы подойти разведчиков с верхнего ущелья. А нас здесь, в этом заслоне, вместе с шестью не слишком тяжело раненными солдатами, было шестнадцать. И теперь, после двух таких провалов, бандиты не рискнут идти открыто. И ночь будет им помощницей. Конечно, дальнобойная снайперская винтовка, имеющая прицел с тепловизором, могла бы оказать нам большую помощь. Но где гарантия того, что у разведчиков с верхней части ущелья нет еще одной такой винтовки? Вполне может статься, что и есть… Геримхан опытный командир, и он не стал бы оставлять единственного снайпера с тепловизором в бездействии, когда тепловизор очень может помочь в разведке. Конечно, снайпер мог прийти с каким-то джамаатом на соединение с Геримханом позже, чем была отправлена разведка, но Геримхан отправил бы его наверх сразу. Вдогонку… А если не отправил, значит, там уже есть снайпер с тепловизором. И если он соединится с Геримханом, нам придется туго, потому что я, простой командир взвода, хотя и умею общаться со снайперской винтовкой, все же не специалист-снайпер, и любой сержант, закончивший снайперскую школу, или любой бандит, который прошел обучение у другого, более опытного снайпера, будут сильнее меня. Если существует такое понятие, как снайперское искусство, значит, это действительно искусство. Каждому снайпером быть не дано. И только потому, что берут винтовку с оптическим прицелом в руки, снайперами не становятся. Это я знаю хорошо, потому что стреляю, может быть, лучше всех в батальоне. Зря, что ли, был когда-то перспективным биатлонистом… Но только уметь стрелять – это еще не значит быть снайпером. В этой специальности столько хитростей и всевозможных правил, которые я знать просто не могу. А если снайпер противника знает их и если между нами будет устроена снайперская дуэль, я обречен…

Следовательно, нам было очень важно не дать отдельным группам соединиться. И потому мы спешили. Но спешили, как оказалось, напрасно. Младший сержант Отраднов со своими парнями вынырнул из дыма нам навстречу.

– Что? – спросил я.

– Не пройти… Они сразу три горящих дерева со склона подорвали. Гранату бросили. Деревья свалились и единственный проход перекрыли.

– Стреляли вдогонку?

– В дым, товарищ старший лейтенант, стреляли. Наобум… Я бы сказал, ворон пугали, только в такой дым ни одна ворона не залетит. Давайте быстрее на выход. Мы, товарищ старший лейтенант, уже все наглотались…

Я махнул рукой, давая команду своей группе разворачиваться.

Назад шли быстрее. Из дыма всегда хочется быстрее выйти, чем в него войти…

А я уже начал лихорадочно голову ломать, соображая, что нам теперь следует предпринять, чтобы это оказалось для Геримхана такой же неожиданностью, как падение корпуса вертолета на голову его джамаатов…

Ксения, дурная голова, как говорится, ногам покоя не дает, за мной к нижнему заслону увязалась. Грешен я, как сказал бы наш поп, признаю это и не каюсь, но я с великой надеждой подумал, что хоть бы кто из бандитов нашелся такой добрый, спас меня и подстрелил мою неумную и почти ненавистную жену, пока я сам ее не пристрелил. Но бандиты порядочные, наверное, перевелись, а непорядочные пулю на нее жалели. Так она и кандыбобила за мной.