Сергей Самаров - Огненный перевал

– Я снял гранатометчика… – сообщил Отраднов. – Погранец убит, принимаю команду на себя! Меня слушай!.. Патроны беречь… Стрелять только прицельно.

Гранатометчик точно стрелял. И хорошо, что Отраднов сумел нас от него избавить. Есть такие спецы и у боевиков, и у нас. Они гранату, как рукой, кладут, куда захотят, и не видят разницы, прямой наводкой стрелять или навесом, уперев приклад автомата в землю…

– Наши пошли… – сказал я, заметив, как перешли ущелье и заняли позицию на противоположном склоне, чуть дальше застрявшего корпуса вертолета, два бойца. С моей возвышенной позиции это хорошо было видно, но не видно было, кажется, младшему сержанту.

– Где? – спросил Отраднов.

– Дальше вертолета… Метров на восемьдесят…

– Точно – наши? – переспросил он.

– Наши, – подтвердил кто-то, занявший позицию еще выше меня. – И внизу четверо. Все перевязаны. Воронцов раненых на работы погнал. Бруствер кладут…

– Значит, как только бруствер выложат, нас отсюда снимут… – сделал вывод Отраднов и дал очередь в кусты, заметив там какое-то движение.

И точно, из кустов кто-то выпал, сваленный очередью. Нам было видно только криво лежащие ноги, одна из которых была неестественно вывернула. Раненый не смог бы с такой вывернутой ногой лежать, обязательно бы ногу подтянул.

Наша удобная позиция была хороша тем, что до нас добраться было трудно. Четырежды еще боевики стреляли из «подствольников», но гранаты ложились далеко – три из них вообще намного выше по склону, обдавая нас после разрывов мелкой осыпью камней и падающими ветками деревьев, а одна даже не долетела до скалы, к тому же еще гораздо правее ушла. Хорошего гранатометчика, к нашему счастью, в их рядах больше не нашлось. Автоматный же и даже пулеметный обстрел еще до того, как нанести нам урон, показывал точку, из которой стреляют активно. А активная стрельба всегда отнимает время и показывает, откуда огонь ведется. И за это время мы, плохо видимые снизу, успевали с нескольких точек ответить в одну и погасить ее. Но в то же время и сами мы были здесь заперты и могли бы держаться, нанося противнику урон, только до темноты. А с наступлением темноты, не имея приборов ночного видения, мы уже стали бы только гипотетической угрозой, о которой знают, но которую не боятся, и противник мог бы пройти у нас под носом в одну и в другую сторону, если боевикам приспичит выпить, закусить и покурить в секторе нашего обстрела. На вспышку огня стрелять с такой дистанции вполне доступно. Конечно, подкрасться к нам по склону даже в темноте проблематично. Но это ничего не давало нам, поскольку наша задача была простая – удержать бандитов до того, как закончится разгрузка раненых из вертолета. Разгрузка, видимо, уже закончилась, по крайней мере, мне не видно было никакого шевеления там, у корпуса, да и старший лейтенант Воронцов оттуда ушел. Следовательно, нам уже можно было бы и покидать позицию. Но вот как это сделать под обстрелом, а миновать обстрела невозможно, пока внизу, под нами, остались живые боевики. И выбить их оттуда невозможно, потому что мы видим их не лучше, чем они видят нас… В итоге получается эффект замкнутого круга, который разомкнуть без помощи извне невозможно. Но и старший лейтенант Воронцов, должно быть, понимает положение, и, если уж он зашевелился там, внизу, значит, что-то готовит, чтобы мы могли осуществить прорыв…

Старший лейтенант Воронцов, однако, не слишком, как мне показалось, спешил. Со стороны посмотреть, он что-то искал внизу, под остатками вертолета, словно нечто важное и необходимое из корпуса вывалилось, и найти это было делом жизни или смерти. Даже на четвереньках местами ползал.

– Что он ищет? Пять рублей в прошлом году потерял? – поинтересовался кто-то из солдат слева от меня.

– Минирует, похоже… – отозвался другой.

– Чем минирует? У него в каждом кармане по «МОН-50»? [9]

Имеющиеся в роте «МОН-50» мы выставили на подходах к перевалу.

– Или «растяжки» ставит…

– Непонятно что-то… Там, среди камней…

– Старлей умеет… Замаскирует – не найдешь…

Мы молча ждали развития действий. Старший лейтенант Воронцов нам был хорошо виден, но невидим для противника, которого от него отделяли густые заросли кустарника и легкий поворот ущелья в нижней части, тогда как на склонах этот поворот никак не выражался. Но мы все равно контролировали оставшихся внизу боевиков с повышенной внимательностью. Это непреложный закон: даже если приказа не поступало, но ты видишь своего, и знаешь, что противник рядом, ты обязан прикрывать своего, тем более своего командира. А старший лейтенант Воронцов в настоящий момент стал и моим командиром. И я прикрывал его так же старательно, как и остальные. Но сам старший лейтенант словно бы и не видел этого. Мне показалось, что он, спустившись на дно ущелья, ни разу в нашу сторону взгляда не бросил.