Алексей Витаков - Домой не возвращайся!

– Кто много знает, долго не живет. – Скорпион вышел, плотно закрыв за собой дверь.

Избавившись от трупов, Мохов и Бальзамов за час да рассвета прибыли к месту будущих событий.

– Из машины не выходим. Можешь подремать, если получится. – Капитан откинул спинку кресла и потянулся.

– Ну и нервы у вас, товарищ милиционер. Позавидуешь. Впрочем, чашечку кофе я бы с удовольствием пропустил.

– Ох-ох, какие мы аристократы с утонченной психикой. Нервы! Скажите, пожалуйста! А в Афгане мы мороженое кушали, лежа под южным, ласковым солнышком?

– Так ведь, когда это было. А могу я подробнее узнать о предстоящих планах?

– Держи вот это! – Мохов протянул пистолет, оснащенный глушителем: – И давай немного помолчим. Силы нам сегодня, ой, как нужны будут.

Когда утреннее солнце вороватым лучом заскользило по тонким, голым веткам черемухи, возле которой, поблескивая тонированными стеклами, дремала «Ауди», к медицинскому центру потянулись грязные, плохо одетые люди. Всего их собралось не менее полутора сотен. Сам герой предстоящего мероприятия, поэт Вениамин Шнырин появился в окружении доверенных лиц, несших над его головой плакат с надписью: «Незабываемый День поэзии». Он легко вбежал на ступени перед центром и вскинул вверх руку, призывая собравшихся к тишине. Как только гул стих, начал:

Два охранника выскочили из стеклянных дверей центра. Один, круто матерясь, толкнул Шнырю в спину, другой кинулся к толпе, размахивая кулаками. Но лица без определенного места жительства, угрожающе зароптав, сдвинули ряды.

– Гляди, подмогу высылают, – сказал Алексей Вячеславу, кивнув в сторону дверей, из которой выскочили еще двое с черными дубинками в руках. – Теперь оттягивайте их. Давайте, ребятушки, подальше вглубь, – говорил капитан себе под нос.

Бомжи пятились, усиленно делая вид, что не собираются сдаваться. Минут через пятнадцать после начала потасовки прямо к крыльцу подкатил белый «мерс», благородно шурша дорогостоящими шинами. Со ступенек навстречу машине с услужливой улыбкой метнулся еще один человек в сером костюме, чтобы в поклоне открыть дверцу.

– Вот тебя-то мы и ждали, – бросил Мохов, увидев седобородого пожилого иностранца с серебристым чемоданчиком. Как только осанистый зарубежный гость в сопровождении охранника вошел в здание центра, капитан посмотрел на Бальзамова: – Теперь ты, Вяч. С Богом! Держи еще две запасных обоймы. Помни… и… ладно, пошел!

Вячеслав щелкнул дверной ручкой и выкатился из «Ауди». Вскочил на ноги, побежал, согнувшись, между стеной и кустами к подъезду здания. Рванул на себя дверь и скрылся за отливающими синевой стеклами.

Капитан снова поднес к уху мобильный телефон: – Ястреб. Я – Береза. Готовность номер раз.

– Слышу тебя, Береза. Ну, если попусту взбаламутил – держись!

– Не попусту, Ястреб. Донор и бригада хирургов уже внутри. Туда же пошел наш человек. Все, давай команду своим.

– Понял тебя, Береза.

Неожиданно из толпы бродяг, скинув тяжелую зимнюю одежду, выскочили молодые, крепкие парни и бросились на четверку охранников. Завязалась настоящая битва с применением приемов рукопашного боя. Несколько раз стальная лыжная палка взлетала над головами дерущихся и, со свистом рассекая воздух, опускалась, заставляя жертву издавать страшный, нечеловеческий стон. Минуты три понадобилось замаскированным под бродяг спецназовцам, чтобы опрокинуть, сломить сопротивление, ткнуть лицом в землю и заковать в наручники людей в серых костюмах. В то же самое время дверь неизвестно откуда взявшегося зеленого микроавтобуса отъехала в сторону, и на асфальт горохом посыпались люди в черных масках. Ринулись в разные стороны, беря здание в кольцо, держа на прицеле окна.

– Что дальше, Береза? Может пойдем на штурм, пока очухаться не успели?

– Нельзя, Ястреб. Вдруг есть запасной выход. Упустим, и тогда пиши – пропало. Эту сволочь в лицо, кроме старика никто не знает.

– А твой человек?

– То-то и оно: тоже не знает. Но зато Омаров сам перед ним раскрыться должен. Какие-то старые счеты у них.

– Ты хочешь сказать, что Саид сам себя назовет? А его подельники, весь этот лекарский штат, тоже ничего?

– В том-то и дело. Он у них какой-нибудь Семен Семеныч. Поэтому даем наживку.