Борис Бабкин - Сюрприз для оборотня

– А если нет?

– Что-нибудь придумаем, – пообещал Павел.

– Товарищ майор, – в кабинет заглянул молодой мужчина в штатском, – труп в Глубинке. Наши уже поехали.

– Понял, – поднялся Павел. – Извини, но теперь Пицкевич на твоем…

– Эй, – усмехнулся Альберт, – а кто мне расходы возместит?

– Я все оплачу, – услышали они голос Сигизмунда Карловича.

– Вот и решена проблема, – улыбнулся майор.

– В Глубинке труп Арпиева, – тихо проговорил Пиц-кевич. – Я видел, как его убили.

– Что? – удивленно посмотрел на него Павел. – И молчали?

– Поэтому и прошу отправить меня с охраной, – пробормотал Пицкевич. – Больше ничего говорить не стану, – поспешно добавил он, – и вы меня не заставите…

– Нормалек, – усмехнулся Альберт, – прямо тайны чукотского района. Сигизмунд Карлович, вы понимаете…

– Я боюсь! – истерично прокричал тот. – Я видел, как его убили и подожгли дом! Они искали меня! Я жить хочу! Вы понимаете?! Жить хочу! Я многое знаю, и вам лучше будет, если…

– Ладно, – буркнул майор. – Вот ключ. Рыбачья, двенадцать, квартира тридцать два. Когда вернусь, зайду.

– Значит, думаешь, дядька Семен, Плотник это? – спросил Всеволод.

– Он, нехристь, едрена бабушка, – кивнул Семен Федорович. – Я так мыслю, что-то не срослось у них там, ну, в делах с бизнесом. Мать честная! Отродясь ведь таких слов не слыхивал даже, а тут и говорить, как новый русский, едрена бабушка, стал!.. – Старик усмехнулся. – Вот я и мыслю, что приезжий этот, ну, Алхимиком его прозвали, видать, перепугался и решил отойти от Плотника. Тот, понятное дело, уговаривать не стал и послал своих людишек, чтоб разделались с ним. А он же последние денечки у Митрия все обитал, ну у этого, Арпиева. Митрий не раз говорил, что с ним начнет заниматься честной коммерцией. Тьфу ты, едрена бабушка, бизнесмены хреновы!.. Честная коммерция – это когда не убивают, а просто обманывают. Но тем не менее Митрий-то этого хотел. И еще говорил, что у Пицкевича имеются улики на Плотника, от которых тому вроде как и не отвертеться. Вот, видать, и пришли эти хунхузы чукотские к Митрию. А он мужик не раз битый, и стреляный, и резаный. Пугать его, значится, только время даром терять. Стрелял Митрий дай Бог каждому. Однако на сей раз стрельнуть первым не успел. Поджарили его уже мертвого. А вот куды Алхимик подевался, ума не приложу.

– Понятно, – кивнул Всеволод. – Значит, ты хочешь, чтоб я девушку сопроводил до Магадана. Так, что ли?

– Так, без всяких твоих что ли. Девке опасность серьезная грозит. Ежели ее у меня убить пытались, то по дороге тем более сделают. А ты вроде как несогласный сопровождать?

– Дядька Семен, – поморщился Всеволод, – понимаю я все. Но и ты меня понять постарайся. Ну отведу я ее и отправлю на материк. А сам-то тут останусь. Думаешь, не прознает про это Плотник? Сто рублей даю – прознает. И по дороге придется мне с его шестерками не раз…

– Не думал, что ты струхнешь. Батька твой таких слов никогда не говорил. Ему плевать было, кто супротив. И даже на закон порой чихал. А ты, значится, не в папаню своего.

– Да ты думаешь, что говоришь-то? – разозлился Всеволод. – Я вообще никого не боюсь.

– А как же тогда твои слова понять? Мол, я сюда вернусь?

– Да я про то, что бесплатно рисковать не стану. У меня как раз тут работенка подвернулась. И платят неплохо, и делов хрен да маленько. Просто…

– Марья! – повернувшись к дому, громко позвал Тур-гунов. – Пошли отсель, гутарить тут более не о чем.

– Дядька Семен, – быстро начал Всеволод, – ты только…

– Пошли, Марья! – Тургунов направился к калитке.

– Сейчас переоденусь, – услышали они.

– Да погодь ты, дядька Семен, – попытался остановить старика Всеволод.

– Чего годить-то? – покосился на него тот. – А то сейчас заявятся хунхузы Плотника, и я не хочу, чтоб ты меня на нож надел или пулю в затылок всадил. А с тебя станется, – усмехнулся он. – Я вот о чем мыслю – что те не пойти в эти, как их, едрена бабушка? А-а-а, в киллеры. Убивцы, значится, наемные. Деньгу они хорошую зашибают, и делов-то совсем мало. Пульнул в лобешник, кому укажут, и все дело. Ты призадумайся, Севка, прибыльное дело для таких, как ты.

Из дома вышла Маша.

– Потопали, – забрав у нее «Соболь» и сумку, кивнул Семен Федорович и неторопливо вышел в калитку.

– Да погодите вы! – закричал Всеволод. – Я же…

– Более никогда имени моего не упоминай, – не останавливаясь, проговорил старик. – И я тебя ежели вспомню, то нехорошо.

– Зачем вы так? – тихо спросила Маша. – Боится он.