Виталий Гладкий - Сплетающие сеть

Обычно ключ от погреба я хранил в сенцах, на притолоке, в специальном углублении, закрытом планкой.

Найти его как будто и не трудно, но только не горожанину, незнакомому с маленькими крестьянскими хитростями. Притолока с внутренней стороны входной двери являлась последним местом, где неискушенный в сельских реалиях человек искал бы тайник.

Ключ никто не трогал, замочная скважина была девственно цела, в погреб никто не входил, но что-то в нем изменилось – почти неуловимо, на интуитивном уровне. И главное – я не мог понять, что именно.

Весь во власти сомнений, я огляделся, но все было на своих местах; и только возле бочки с солеными груздями виднелась свежевырытая мышиная норка. Я тихо ругнулся: опять нужно ставить мышеловку. Или заводить кота. Мыши для нашей деревни были настоящей напастью, особенно к осени, когда серая братва начинала искать укромные уголки для зимовки.

И лишь когда я очутился в тайном помещении, мне стали понятны мои колебания. Каролина исчезла.

Некоторое время с остолбенелым видом я смотрел на смятую постель, пытаясь восстановить события, произошедшие здесь в мое отсутствие. Но следов борьбы или насилия я так и не заметил.

Я быстро нырнул в лаз и осмотрел крышку люка запасного выхода. Она была не заперта. Значит, Каролину не забрал нечистый, она не испарилась и не выпала в осадок, а просто смылась. Или, что совсем худо, ее умыкнули.

Но каким образом? С поверхности люк нельзя было заметить. Он находился под стожком старой соломы, образовавшим шалаш. Выход из шалаша (небольшое отверстие – только чтобы человек мог протиснуться) закрывал густой рябиновый куст. То есть, все было сделано, как говорится, тип-топ.

Итак, таинственная мадмуазель решила не искушать судьбу и помахала мне ручкой. Мысленно. Ну что же, каждый человек сам себе хозяин-барин. Скатертью дорожка, кара небесная…

А может, она просто вышла погулять, как это уже было? И это после моих предупреждений… Тогда она просто дура. Нет, нет, Каролина точно ушла с концами!

Я невольно вздохнул с облегчением. Похоже, большая часть моих проблем решилась сама собой. Что не могло меня не радовать.

Прежде, чем покинуть лаз, я некоторое время размышлял над проблемой: запирать люк на засов или нет? Я как-то не подумал, что в крышку нужно врезать еще и какой-нибудь простой замок. Чтобы можно было входить в тайник с двух сторон – по ситуации.

Решение пришло неожиданно. И совсем не такое, как можно было предположить. Я не стал трогать засов.

Уж не знаю почему. Воры в деревне не водились, а те, кто топчут за мной тропинку, если будет нужно, или взломают люк, или взорвут. Они особо церемониться не будут.

Уже закрывая дверь погреба, я неожиданно подумал: Иво, неужели ты надеешься, что Каролина вернется?

Что она лишь вышла куда-то на часок; ладно, пусть на несколько? Вот идиот…

И все-таки люк я не запер.

Едва я вошел в избу, как кто-то постучал в окно. Каролина! Я метнулся в сенцы и, не спрашивая, как это положено в глухомани (и не только) "Кто там?", рывком отворил дверь.

Во дворе стоял Зосима. Он почему-то кряхтел и массировал правый бок.

– А, это ты, – сказал я разочарованно. – Заходи…

Зосима, полусогнувшись, потопал в горницу. Что у него там, прострел? – подумал я с удивлением. На моей памяти Зосима никогда на спину не жаловался. Израненные в войну ноги ныли, это да, чаще всего осенью, в сырую погоду. Но остальные части тела работали как часы. Пусть старые, изношенные, иногда скрипучие, а все-таки безотказные.

– Как насчет свежей ушицы? – спросил я, когда Зосима уселся возле стола и достал кисет с табаком и трубку.

– Насыпай…

Я быстро накрыл на стол и достал бутылку водки. При виде благословенного напитка тусклые глаза моего приятеля будто зажглись изнутри. Мы быстро выпили по рюмке и принялись за уху.

– Что с тобой стряслось? – спросил я, когда мы выпили по второй. – Эхо войны?

– Какой там войны! – с негодованием воскликнул Зосима. – Кто-то шалит в деревне.

– Это как понимать? – Я насторожился.

– А так и понимай. Зашел я где-то час назад к Никифору, смотрю, на подворье никого, дверь открыта, а свет не горит. Я позвал – никто не откликается. Испужался, думал что-то с соседями стряслось. Я на порог, а из двери мне между глаз как засветит кто-то… Я навзничь и кувырком. Ударился. Пока пришел в себя и поднялся, он сбежал. Я слышал топот. Теперь вот бок болит… и колено.

– Даже не спрашиваю, узнал ты этого сукиного сына или нет…