Виталий Гладкий - Жизнь взаймы

– Спасибо, утешили.

– Пожалуйста.

– И что вы так не любите богатых людей?

– А за что их любить?

– Ну как за что – они помогают стране выбраться из той ямы, куда ее затащили политики, трудятся день и ночь…

– В кабаках и казино, – подхватил Тимошкин. – А что касается ямы, так они сначала помогли политикам всех нас туда спихнуть, а теперь нарезают вокруг нее круги, изображая, что ищут вожжи, дабы вытащить глупый народ на свет ясный. На самом деле им на нас наплевать. Извините! – спохватился капитан. – Опять забыл, с кем говорю…

– Так ведь ваши речи – чистая правда.

– Самокритика?..

– Ни в коей мере. Констатация факта. Вот такие мы нехорошие. – Паленый криво улыбнулся.

– Только не нужно заниматься самобичеванием. На это не хватит и суток. А времени у меня в обрез.

– Насчет самобичевания вы ошибаетесь. В мои годы пора уже знать, что собой представляет homo sapiens. Вот вы, например.

– А что я? Со мной все просто. Я отношу себя к разряду примитивных.

– Не прибедняйтесь. Впрочем, это ваше личное дело. Я о другом. Сейчас вы изображаете из себя борца с несправедливостью. Но появись у вас шанс разбогатеть, – например, стать олигархом – и куда денутся ваши благородные порывы. Уж поверьте мне.

– Верю… – Тимошкин сокрушенно вздохнул. – Я такая же жадная и беспринципная сволочь, как и все остальные. (Ладно, пусть не все, но многие). Только нахожусь я в самом низу пирамиды. Уж не знаю, хорошо это или плохо.

– Не переживайте. У вас еще есть шанс подняться к сияющим вершинам…

– И стать законченным негодяем, – подхватил капитан. – Нет уж, увольте. Хочу остаться в своем болоте… хе-хе…

– Тогда прошу в гостиную, чтобы там закончить наш разговор.

Паленый встал.

– Да, нужно торопиться… – Тимошкин с озабоченным видом посмотрел на свои наручные часы.

В гостиной капитан первым делом закурил. Его примеру последовал и Паленый.

– Ну, что там у нас? – нетерпеливо спросил Паленый.

Он почему-то ждал, что Тимошкин достанет из кармана очередную дискету. На которой будут записаны все ответы на интересующие его вопросы.

Но Паленый ошибся. Капитан принес информацию в устном виде.

– С кого из ваших корешей… хе-хе… начнем? – спросил Тимошкин.

– Думаю, что с тех, кто чист и пушист.

– Тогда это, по идее, Елизавета Бражник-Меликян. Дама, конечно, уникальная, дела за ней числятся серьезные, но только с точки зрения налоговой инспекции. Поэтому насчет чистоты и пушистости у нее большие проблемы. Однако, она никоим образом, настолько мне удалось раскопать, не связана с теми, кто катит на вас бочку.

– А катят?

– Ну. Да еще какую.

– Продолжайте.

– Кто главный закоперщик в этой компании, пока сказать не могу. Может быть, Щуров, а возможно, кто-то другой. Но я так думаю, что он заведует, так сказать, силовой составляющей группы. В этом деле Щуров как рыба в воде.

– Откуда вам это известно?

– Ну, мне пока почти ничего неизвестно. Так, догадки, некоторые факты… Однако опыт – великое дело. И он подсказывает мне, что Щуров среди ваших противников не на последних ролях. Мы раскрыли инкогнито еще одного бандита – из тех, кого вы отправили вперед ногами. Им оказался некий Сарычев. Одиозная личность. В свое время он начинал вместо со Щуровым, но затем его посадили на пять лет за разбой с отягчающими обстоятельствами. Дали ему по минимуму, понятно по какой причине – Щуров смазал кое-кому лапу. А после отсидки где только Сарычева не носили: и в Чечне, и в Абхазии, и в Приднестровье… Естественно, на противной стороне.

– Короче говоря, Сарычев – "дикий гусь".

– Верно. Наемник. Но вот какая нечистая сила принесла его в наш город – это вопрос.

– Приехал навестить старого друга.

– Как бы не так. Они расстались не очень хорошо. Нет, не побили горшки, но все же…

– Вы говорили, что Щуров помог Сарычеву избежать большого срока…

– Это факт. Однако, насколько мне известно, Щуров обещал Сарычеву, что вообще вытащит его на свободу. Но почему-то не сделал этого.

– И по какой причине?

– Трудно сказать. Я как-то не интересовался подробностями тогда, а сейчас… В общем, иных уж нет, а те далече. Скорее всего, Щуров боялся, что Сарычев сковырнет его с теплого бригадирского местечка. Сарыч (это его кличка) не праздновал никого, был патологически жесток и неуправляем.

– Если это так, то приезд Сарычева в город вызывает, по меньшей мере, даже не один вопрос, а целый ворох, – с неожиданно прорвавшейся в голосе тревогой сказал Паленый.