Виталий Гладкий - Кровь за кровь

– Ха-ха! – картинно рассмеялась Зинка. – Только не говори, что от тебя. Ты уже никто, ничто и звать никак.

– Не скажи… – Я понял, что Серега завелся. – Ладно, будем считать, что ты эти слова не говорила, а я не слышал. Сегодня я чересчур добрый. После нашего с Зипером разговора ты поймешь, почему я так сказал. Пойдем, Степаныч. Время – деньги.

– Вали отсюда, мент коцаный! – Перед Платом вырос здоровенный детина с большим золотым крестом на мохнатой груди, выглядывающей из-под расстегнутой до пупа рубашки. – Иначе ноги повыдергиваю. Ну!

Он сгреб Серегу за грудки и толкнул к выходу.

Мой организм уже зашкалило от переизбытка адреналина. Я был злой, как черт: и на себя, придурка – за то, что связался с этим недоразвитым агентством, и на Плата, приволокшего меня на край географии, в клоаку, и на воровской шобляк, лопающий черную икру ложками и пьющий шведский "Абсолют". Что же это такое!? Я пашу, как ломовая лошадь, вся задница в мыле, но у меня денег хватает лишь на пару коктейлей в "Шаловливых ручках" и вареную колбасу. А эти отбросы рода человеческого, вша, клопы-кровососы, испытывающие трудности только в туалете, когда у них запор, хавают деликатесы, лакают лучшие вина, да еще и издеваются над представителями малого бизнеса. Твою мать!..

Я врубил мохнатому прямо в тыкву. Если в его башке были мозги /в чем я очень сомневался/, то от моего удара они точно превратились в кисель. Он пролетел по воздуху метра два и упал на пол с таким грохотом, будто обрушилась стена. Заметив краем глаза, что ко мне бросились еще двое, самых трезвых и прытких, я крутанул двойную "вертушку" и рифленые подошвы моих ботинок отпечатались на их физиономиях во всех подробностях. Они еще были в свободном полете, когда я заорал, пенясь от бешенства:

– Сидеть, суки! Урою всех! Перестреляю, падлы! – Я бушевал как душевнобольной, кидаясь к столу словно цепной пес.

– Я вас предупреждал, – журчал Серега, делая вид, что пытается меня удержать. – Стас, не трогай "пушку", народ все понял. Перестань, прошу тебя…

– Пойдем, ты!.. – вызверился я на Зипера и, схватив его за воротник, буквально вынес старого карманника наружу на вытянутой руке как нашкодившего щенка.

– До свидания, Кирилловна, всех тебе благ, – любезно раскланивался Плат с обалдевшей хозяйкой "малины". – Пойди успокой своих гавриков. Визит завершен, пусть веселятся…

Мы снова оказались на пустыре. Так решил Плат и я его понял. Он не хотел, чтобы опомнившиеся воры зажали нас в каком-нибудь темном углу – эту окраину они знали лучше, чем мы. Правда, я очень сомневался, что после моего "представления" у них хватит смелости броситься нам вдогонку. Но, как говорится, береженого Бог бережет.

– Ну, а теперь поговорим, – сказал Серега. – Садись, Степаныч, не маячь. Стоило ли заводить на "малине" такой базар-вокзал из-за пятиминутного рандеву старых приятелей?

– Что вам от меня нужно? – угрюмо спросил Зипер, опасливо косясь в мою сторону.

– Не нам, а тебе. Ты сейчас сидишь на травке и даже не подозреваешь, что за твоей спиной могила. Фигурально выражаясь. И я твой ангел-спаситель. Люби меня и уважай, Зипер.

Порядочных людей в этом мире так мало…

– Издалека заходишь. И мягко стелешь… гражданин начальник. Я ведь не сявка беспортошная, меня на мякине не проведешь. Говори прямо.

– Как скажешь, Зипер. Ты взял лопатник у одного очень влиятельного человека. И если к завтрашнему дню он его не получит, то я тебе не завидую. Ты понимаешь о чем я говорю.

– Допустим. Когда это было и кто этот фраер?

– Двадцать седьмой маршрут… – Плат назвал дату, время и фамилию нашего клиента.

– Не знаю такого. Не был, не видел, не брал.

– Степаныч, ты дурак или прикидываешься? Этот человек нарисовал нам Зинку и Бровчика. Все деловые знают, что они работают только с тобой. А если их возьмут в оборот, то они и маму родную продадут за грош, не то что тебя. Вот и маракуй, сколько шагов тебе осталось до могилы.

– Не пугай, мы уже пуганые.

– Пойдем, Стас. – Серега встал. – Товарищ не понимает. Зипер, я не стукач, но ты не оставляешь мне выбора. Я должен отчитаться перед своим клиентом. А потому мне придется вместо лопатника притаранить к нему тебя. И я умываю руки.

– Погоди! Этот человек знает… ну, в общем, кто его кинул?

– Пока нет. Ни имен, ни фамилий. А я ему, естественно, не сказал. Потому как надеялся на наше с тобой взаимопонимание. И если вернешь мне бумажник, не пророню ни пара с уст.

– Там, это… кгм! – смущенно прокашлялся Зипер. – Там был паспорт, водительское удостоверение… и бабки.