Сергей Кулаков - Сталкер из ГРУ

– Ну вот, – обрадовался Цыбин, топорща неровные усы в улыбке, отчего сразу напомнил немолодого, потрепанного жизнью в подвалах и на помойках кота. – Значит, в какой-то степени мы с вами знакомы. Пусть заочно и односторонне, но все же…

– Что вам от меня нужно? – колюче спросила Наташа.

– Ну, зачем вы так недружелюбно? – оставил на время улыбку Цыбин, глядя на Наташу серьезными, понимающими глазами. – Если кто и может сейчас оказать вам реальную помощь – так это только я.

– Почему вы думаете, что я нуждаюсь в вашей помощи?

– Видите ли, Наташа, – позвольте, я так буду к вам обращаться, – у меня есть хорошие знакомые в, та-скаать, правоохранительных органах. От них я получаю кое-какую оперативную информацию, которую, естественно, использую в своей работе. Так вот сегодня я узнал о том страшном происшествии, которое случилось вчера с вами и с вашим другом, и даже женихом, Сергеем Георгиевым, сыном одного из самых известных в нашем городе бизнесменов…

– И уже хотите расписать это в своей газете? – насмешливо спросила Наташа. – И выставить меня полной дурой, как эти… следователи?

– Видите ли, Наташа, дело обстоит не совсем так, как вам видится, – терпеливо заговорил Цыбин. – Да, конечно, я подготовлю материал в газету – это моя работа. Но сначала я хотел бы провести собственное, та-скаать, журналистское расследование. И для начала я очень хотел бы выслушать ваш рассказ. Подробный рассказ…

– Ничего я вам не буду рассказывать, – перебила его Наташа. – Все, до свидания. Мне пора в столовую, а то останусь без ужина.

– Подождите минутку, – настойчиво сказал журналист. – Вы меня неверно поняли. Вот вы говорите, что следователи выставили вас полной дурой. То есть они не поверили вашему рассказу и выдвинули свою версию, совершенно отличную от того, что произошло на самом деле. И заставляют вас подписать совершенно ложный протокол, верно?

– Да… – протянула Наташа, внимательней глянув на гостя.

– Я же хочу вам помочь, понимаете? Я думаю, что вам ни к чему было придумывать столь сложную историю с какими-то людьми в черном, если бы этого не было на самом деле… Все это слишком сложно, и придумать такое в вашем состоянии крайней усталости и нервного истощения было бы практически невозможно. Если этого очевидного не понимает следователь Матюшкин, то я придерживаюсь противоположного мнения. Если бы, Наташа, вы мне доверились и повторили свой рассказ со всеми подробностями – ибо я его слышал только в пересказе, довольно путанном, участкового Мальцева, – то, возможно, я сумел бы пролить свет на эти загадочные события. По крайней мере, к возвращению родителей Сергея я наверняка смог бы кое-что уже найти, что доказывало бы вашу полную невиновность в его гибели. А я уверен, что вы абсолютно ни в чем не виновны.

Последние слова окончательно убедили Наташу, которая выслушала журналиста со все возрастающей надеждой, что если кто и сможет ей помочь, то только этот с неба свалившийся человек. Хватка у него была железная, просто так, из пустого интереса, он за дело не брался. Говорил убедительно и очень доброжелательно, как мог говорить только друг, которого ей сейчас так не хватало. Что она теряет, доверившись ему? Да ровным счетом ничего. Зато он может ей реально помочь, обнаружив хоть что-то, подтверждающее ее рассказ. А на днях вернутся Сережины родители. Наверняка милиция сообщит им свою – матюшкинскую – версию случившегося. И если Володя Цыбин за нее не заступится – а больше и некому, – она пропала. Ее живьем съедят. По крайней мере, из института вытурят и потом даже на работу не примут. Придется ехать домой, где вечно больная, ноющая с утра до вечера мать и брат-алкаш со своей орущей многодетной семейкой. Бр-р, лучше уж сразу под поезд…

Она еще раз глянула на Цыбина. Журналист ждал, слегка покусывая нижним клыком усы. Нервничает. Не терпится ему вцепиться в добычу, отведать свежей крови. Да с чего она должна ему верить? Все эти журналюги одинаковые, чтобы раздуть сенсацию, на все готовы. Сейчас вот в душу влезет, все оттуда выскребет – а потом выдаст материальчик, где она будет самой главной злодейкой-наркоманкой. И что тогда делать? Родная мать домой не пустит.

В палату вошли отужинавшие соседки, нагло разглядывая посетителя. Что он не милицейский, это они сразу поняли, оттого и таращились столь смело, готовые, если надо, и выпереть его отсюда. Ишь, расселся в женской палате. И эта, стыда у нее нет, чирикает с ним, как будто так и надо. Скоро кобели косяками станут ходить, еще и спать останутся.