Сергей Кулаков - Сталкер из ГРУ

Сегодня Иван Петрович, перенесясь через Европу и Ла-Манш за какие-то три часа, примчался к Бирчину по его срочному вызову. Сидя в том самом плетеном кресле, где тремя днями раньше восседал Магомед, он гадал, с какой целью вызвал его на этот раз неугомонный Лев Осипович. Надо сказать, что последнее поручение пришлось не слишком по душе Ивану Петровичу. До смерти когда-то напуганный системой, он не хотел переступать рамки, из которых выйти назад уже невозможно. Чувствуя многоопытной задницей прожженного политика, что и сейчас Бирчин хочет предложить ему что-то не слишком законопослушное, Иван Петрович гадал, как быть. Отказаться наотрез? Гм, Лев Осипович может обидеться и закрыть кредит, что сразу и намного уменьшало платежеспособность Ивана Петровича, привыкшего если не сорить деньгами, то ублажать все свои прихоти, не торгуясь. Согласиться? А что, если там, дома, до него доберутся, так сказать, органы и поволокут на аркане к ответу? Сейчас времена в этом смысле крутые, по приказу Путина его опричники чинят аресты всем подряд. Конечно, депутатская неприкосновенность – не последнее завоевание демократии. Но ведь депутатство не вечно, когда-то придется и отвечать… Сложно, ох сложно было на душе у Ивана Петровича. И посоветоваться не с кем.

Лев Осипович будто не замечал терзаний своего гостя. Любезно угощая его изысканными блюдами, приготовленными французским поваром, он расспрашивал его о сторонних делах, никак не приближаясь к тому главному, из-за чего и вызвал Ивана Петровича к себе.

– Попробуйте вот это, Иван Петрович, – кончиком ножа Лев Осипович указал на неизвестное Травкину блюдо, только что принесенное Стивеном. – Это лосось под тройным винным соусом. Вкус – бесподобный. Попробуйте, вам наверняка понравится.

Иван Петрович положил себе лосося, но вкуса почти не разобрал. Большой гурман, любивший кухню неистощимого на выдумки Жака, он никак не мог расслабиться, чтобы получить удовольствие от угощения. Быстро поглядывая на него, Лев Осипович без труда догадался о тех сомнениях, что обуревали неизменно жизнерадостного, обильно пьющего дорогое вино и поедающего все подряд гостя. Сегодня его будто подменили. Пил он мало, скорее отхлебывал из вежливости. А ел так и вовсе едва-едва, только чтобы не обидеть хозяина.

– Нездоровится, Иван Петрович? – вкрадчиво спросил Бирчин, решив, что хватит тянуть и пора переходить к деловой части их встречи.

– Да нет, не то чтобы… – вяло промолвил Травкин, косясь на него.

– Мы привыкли говорить обо всем прямо, не так ли, Иван Петрович? – сразу пошел в атаку Бирчин, выдвигаясь из кресла. – Без обиняков. Я вижу, вас что-то сильно тревожит. Могу я, на правах старого друга, узнать причину этой тревоги? Или это секрет?

– Никакого секрета, Лев Осипович, – поморщился Травкин, точно его уличили в чем-то неблаговидном. – Просто беспокойство…

– По какому поводу, Иван Петрович? – настойчиво спросил Бирчин.

Травкин глянул ему в глаза и тут же отвел свой взгляд.

– Много шума было поднято, Лев Осипович, – медленно сказал он, ковыряя вилкой розовый лососевый бок. – Слишком много…

– Дыма без огня не бывает, дорогой Иван Петрович, – осторожно улыбнулся Бирчин. – Вам ли этого не знать? Некоторого волнения со стороны службы безопасности так или иначе следовало ожидать. Ведь речь шла ни много ни мало о государственной тайне. Да к тому же в открытую умыкнутой почти из стен Государственной Думы. Большой скандал. Но вам-то чего волноваться? Все это вас нисколько не касается.

– Да, не касается, – пробурчал Травкин. – А гэбэшники уже шерстят во всю силу, весь комитет вдоль и поперек допросили, из Зимина душу вытрясли и уже вышли, между прочим, на Дмитрия Захаровича…

– Ну и правильно, – спокойно сказал Лев Осипович, – и должны были выйти. У них работа такая, Иван Петрович. А у Дмитрия Захаровича Лосева своя работа. Ему документы понадобились по роду деятельности, вот он их и затребовал. И в чем тут его вина? И какая связь с вами? Или вы, Иван Петрович, заключили с ним письменное соглашение?

– Ничего мы не заключали, – огрызнулся Травкин. – Встретились в проходном сквере, пять минут постояли, покурили и разошлись.

– Ну так и чего вы паникуете? – пожал плечами Лев Осипович. – Я не вижу ни малейшего повода для волнения. Если даже предположить – хотя, замечу, это весьма маловероятно, – что Лосева припрут к стене и он чего-то там начнет говорить, то против вас лично у него ничего нет. Беседа в сквере? Это же смешно, и вы отлично это понимаете. Никакой такой беседы не было и быть не могло – вот ваша единственно верная позиция, которую никто не сможет поколебать. Если, конечно, ваш друг не подстраховался и не записал разговор на диктофон…