Сергей Кулаков - Сталкер из ГРУ

Казбек приказал им построиться. Все торопливо выполнили команду.

– Вы отлично выполнили задание, – сказал Казбек, медленно идя вдоль строя и заглядывая в глаза наемникам. – Вы оправдали наше доверие. С этого дня вы принимаетесь в наши ряды. Аллах акбар!

Наемники громко поддержали этот возглас, трижды провозглашенный Казбеком. Их сердца наполнились торжеством и радостью. Теперь они доказали, что не зря приехали в этот никому пока не ведомый чеченский поселок. С их помощью здесь вспыхнет пламя великой борьбы, и о них узнает весь мир. Аллах будет с ними, и они победят. А если вдруг что-то сорвется, что ж, всегда можно будет воспользоваться потайным ходом через гору, чтобы через какое-то время начать все заново в другом месте.

– Почистить оружие, – распорядился Казбек. – И на отбой.

Он покинул помещение через один из проемов, противоположный тому, что вел к горе. Из этого было понятно, что под селением пролегает целая система тоннелей-переходов. Это лишний раз доказывало основательность проводимой к восстанию подготовки.

Расположившись вокруг узкого и длинного металлического стола, наемники привычно чистили оружие и негромко переговаривались. Ваха, который остался за старшего, сидел на стуле в углу и, полуприкрыв глаза, курил сигарету с гашишем, не мешая новичкам делиться впечатлениями. Теперь, когда они узнали секрет горы и пролили кровь, их можно было не опасаться. Они стали своими.

Камаль на время проверки попал в отряд Вахи. Старательно вычищая ствол, он похвастался Джелалу тем, что убил старика, выскочившего из боковой комнаты с охотничьим ружьем. Джелал, усмехаясь, поведал ему о своих подвигах, начиная от овчарки и заканчивая раненым. Камаль после этих слов посмотрел на него с плохо скрываемой завистью, отчего Джелал лишний раз убедился в том, что он подготовлен намного лучше других. Например, со слов Камаля, Керим, который все время корчил из себя бывалого, важного воина, вообще зря истратил свои патроны, стреляя в пустоту где-то во дворе. Оба йеменца, правда, действовали очень хорошо, перерезав на глазах родителей горло двум грудным детям, лежащим в колыбели, а затем расстреляв и мать. Отца, стоявшего на коленях и просившего пощады, пристрелил сам Ваха.

Подвиги йеменцев несколько подпортили настроение Джелала и остудили его относительно своей избранности. Конечно, сюда собирают лучших людей, которые великолепно владеют оружием и не ведают никаких колебаний. Только с такими воинами и можно одержать победу. Утешившись этой мыслью, Джелал благоразумно рассудил, что у него еще будет возможность проявить себя. А пока он и так сделал все, что было в его силах. Во всяком случае, ему не в чем себя упрекнуть.

Через полчаса оружие было почищено и составлено на стеллажи. Переодевшись в свою гражданскую одежду, наемники под командой Вахи выбрались через люк наверх и по молчаливым улицам разошлись в свои казармы. Засыпая, Джелал слышал неумолкающее журчание реки. Как хорошо. Словно он, маленький, плещется в теплом ручье, что течет через их родную деревню, а дома его ждет мама с кружкой парного молока…

Удобно развалившись в плетеном кресле, Магомед медленно, прикрыв глаза, тянул уже третий бокал вина, за бутылку которого Лев Осипович выкладывал триста фунтов стерлингов. Гость явно наслаждался жизнью, и выжидательный взгляд Бирчина ему ничуть в этом не мешал.

Лев Осипович нетерпеливо повернулся в своем кресле. Конечно, гостю он всегда рад и неизменно оказывает ему самый радушный прием. Но порой ему было нелегко приноравливаться к ритму жизни вальяжного горца, который торопился разве что на любовном фронте. Лев Осипович привык, что все, с кем он имеет дело, в той или иной степени зависят от него и с готовностью ждут его распоряжений, чтобы приступить к быстрому и четкому их выполнению. Так было тогда, когда он вместе с друзьями только-только начинал свой кооперативный бизнес, так оставалось и теперь, когда он игрой на бирже и многомиллионными торговыми сделками по-прежнему, невзирая на потерю российского нефтезолота, заявлял о себе как о бизнесмене мирового масштаба.

Магомеду, мягко говоря, было на все это наплевать. Конечно, он считался с тем, что Лев Осипович – очень богатый человек. Иначе он попросту не имел бы с ним дела. Но авторитет Бирчина, довольно впечатляющий для его деловых партнеров, для Магомеда значил совсем немного. Да разве и мог он, потомственный аристократ и воин, чьи предки владели четвертой частью Ичкерии, относиться как к ровне к какому-то торгашу из захудалой еврейской семьи? А как мусульманин, чьих братьев вот уже сколько лет всячески притесняют в Израиле соплеменники Бирчина, он вообще не должен был иметь с ним никаких сношений. И только необходимость обеспечивать материально своих далеких земляков, ведущих священную войну с русскими, и громадное количество бедных родственников, отнюдь не желающих жить в бедности, заставляла его поддерживать отношения с этим суетливым, вечно куда-то спешащим и самоуверенным в речах иудеем. К тому же Лев Осипович был полезен своими обширными связями, что придавало ему дополнительную и очень весомую ценность. Во всяком случае, пока он помогал чеченским повстанцам, они имели все основания доверять ему и, хоть и ни за что в этом не признались бы, пользоваться его ясным, быстрым и изворотливым умом, находящим выход из любой ситуации.