Иван Стрельцов - Морской закон

На широком лице с двумя подбородками расползлась улыбка, и без того узкие глаза начальника тюрьмы превратились в щелочки.

– Почему не кормил? Сами не ели, совсем отказывались.

– Надо было силой кормить, – разозлился Малик, но изменить что-либо было невозможно.

Арестантов освободили от кандалов на ногах, а наручники защелкнули за спиной. Усадив Христофорова на стул, один из конвоиров накинул на лоб Владимиру широкий кожаный ремень и, крепко затянув, пристегнул к спинке стула, таким образом полностью обездвижив. Второму конвоиру предстояло брить арестантов.

Через полчаса процедура бритья была окончена, после чего пленников отвели в душ, где обдали тугой струей из брандспойта, и, наконец сняв с них наручники, тюремщики вынесли два комплекта одежды, отошли в сторону, в ожидании, когда заключенные оденутся.

Абуала Малик ожидал, что русские выкинут какой-то финт, тем самым отомстив ему за применение психотропов для подписания признания в организации взрыва. Но страхи оказались напрасными, ни Христофоров, ни Лялькин не попытались броситься на комиссара в безрассудной ярости или хотя бы лезть в драку к конвоирам. Оба офицера молча оделись, после чего были пристегнуты к конвоирам.

И лишь после этого комиссар полиции отставил в сторону пиалу и подошел к арестантам, с самодовольной улыбкой произнеся по-английски:

– Покорились силе? Молодцы. Только теперь уже поздно это делать. Нужно было хвататься за руку, когда вам ее протягивали, а теперь… Теперь молите Аллаха, чтоб хотя бы свои головы сберечь.

Комиссар отошел в сторону, подсудимые на его заявление никак не прореагировали.

– Ведите их наверх, – распорядился начальник тюрьмы. Под сводами казематов вновь загудела брусчатка под коваными ботинками конвоиров.

Сопровождение подсудимых по городу также было обставлено с должной помпой. Полиция выделила три патрульных «Крайслера» с усиленными экипажами, кроме того, тюремная охрана выезжала на двух «бэтээрах» «Лукас», которым предстояло непосредственно прикрывать автозак.

Бронеколонна выехала за ворота тюрьмы, и шедший головным «Крайслер» включил сигнальную гирлянду проблесковых огней.

Дворец, где было назначено судебное разбирательство, был оцеплен плотным кольцом султанской стражи. Солдаты, вооруженные американскими штурмовыми винтовками «М-16» с примкнутыми длинными штыками, стояли на расстоянии пяти метров друг от друга. За их спинами толпились местные зеваки и любознательные туристы, которым «повезло» попасть на такое шоу.

Бледно-серый микроавтобус с зарешеченными окнами в сопровождении патрульных автомобилей и бронетранспортеров въехал во двор султанского дворца.

Когда автозак остановился напротив лестницы, ведущей к дворцу, двое охранников из тюремного персонала, одетые в парадную темно-синюю форму, распахнули дверцы.

Первым выпрыгнул охранник, за ним выбрался пристегнутый к нему Христофоров. Отвыкший от солнечного света, полковник приложил «козырьком» свободную правую руку ко лбу, прикрывая глаза. Он не сразу смог разглядеть, что двор усадьбы пестрит разнокалиберной военной формой, синей у тюремщиков, фиолетовой в голубых разводах у полицейских, песчаным камуфляжем султанской стражи.

– Охраняют нас, как особ королевских кровей, – буркнул Христофоров, направляясь в зал судебного разбирательства.

– То ли еще будет, Владимир Николаевич, – подал голос Кирилл, следуя за своим начальником.

Едва подсудимые поднялись по центральной лестнице к парадному входу, как тут же защелкали вспышки фотоаппаратов. Со всех сторон к заключенным потянулись дистанционные микрофоны, но давать интервью никто не собирался.

В сопровождении шести охранников Христофорова и Лялькина провели в зал судебных разбирательств.

Здесь конвоиры отстегнули наручники и усадили их на скамью подсудимых. Разминая затекшие запястья, Владимир оглядел зрителей предстоящего представления, из знакомых лиц он увидел лишь Малика и российского консула. Полный мужчина с редкими взмокшими волосами вертел в руках носовой платок, глядя куда-то в сторону, будто все происходящее его вовсе не касалось.

Зал быстро заполнялся журналистами, за спинами подсудимых рядом с назначенным им адвокатом занял место переводчик.

Наконец в зал вошел судья, невысокий сухенький старичок в ярко-красной мантии с непокрытой, абсолютно голой головой.

Старичок раскрыл большую папку и монотонным голосом принялся зачитывать суть уголовного дела, следом за ним за спинами подсудимых забубнил переводчик. Но Христофоров и Лялькин его не слушали, они знали, за что их судят.