Иван Стрельцов - Пикирующий глиссер

Сейчас он обитал в какой-то конуре, которая служила ему одновременно и кухней, и спальней, и отхожим местом с выносным санузлом. Но это Кешу ничуть не смущало, главное было – употребление наркотиков.

Барсук его выделил из десятка претендентов, а в резюме указал: «Он, конечно, потерял человеческий облик, но при этом сохранил профессиональные навыки. При необходимости легко сходится с людьми и может выпытать в безобидном разговоре необходимую информацию. Главное, в случае внезапной смерти никто не обратит внимания, ни родственники, ни милиция».

Барсук, сукин сын, мгновенно просчитал, что произойдет с агентом установки. Бывший криминальный щелкопер, он был в своем деле высококлассным спецом, честно выполнял свою работу за большие деньги и никогда не совал нос дальше порученного. Вначале Салман хотел именно Барсука «оформить» агентом установки, но, немного поразмыслив, отказался от этой идеи. Во-первых, следовало не забывать, что Барсук в прошлом опер и журналист в одном лице, и если не получится провести операцию по-тихому, он без особых усилий самостоятельно соберет этот пазл. Во-вторых, не исключен вариант, что может попасть в разработку спецслужб и, спасая свою шкуру, не колеблясь, сдаст информацию о деле, которое никаким боком не касалось компании «Юго-Восток». В-третьих, бывший опер обладал слишком огромным потенциалом, чтобы его можно было внезапно проводить в последний путь.

Познакомившись с Кешей, Гильядов убедился в верности резюме. За три дня бывший старший лейтенант добыл всю необходимую и возможную информацию.

– Шеф, мне хотя бы понюшку «снежка», – взмолился Кощей. Он клацал зубами, по лицу градом стекал липкий пот, на пальцах еще минуту назад желтые ногти стали фиолетовыми, как будто по ним кто-то постучал молотком. – Шеф, если нет дури, дай денег, сам сбегаю. Здесь недалеко.

Боль от ломки накрыла его почти с головой, дальше тянуть было нельзя, в противном случае наркоман от боли мог впасть в ступор, а это лишнее.

– Ну почему же нет, – мягко улыбнулся Салман и, как фокусник, протянул на ладони спасительную коробочку. – Самый лучший «снежок».

Несмотря на выворачивающую суставы боль, Кощей бережно открыл коробочку, но не стал «стелить дорогу», а обмакнул мизинец в белый порошок и быстро стал натирать десны.

«Наркоман наркоман, а осторожный, не стал «снег» сразу в хобот засыпать. Проверяет, не яд ли я ему подсунул» – наблюдая за действиями своего агента, отметил чеченец.

Через несколько секунд лицо Кощея расплылось в довольной улыбке.

– Первосортный колумбийский «снежок», – пробормотал наркоман, и, более не в силах сдерживаться, подвинул к себе кусок зеркала, который лежал на краю старого стола. Просыпав тонкую полоску из кристаллов кокаина, неуловимым движением вытащил из рукава тонкую стеклянную трубочку, вставил в ноздрю, стал вдыхать порошок.

– Отличный кокс, – блаженным голосом прошептал он и восторженно похлопал себя крючковатыми руками по впалой груди. Прежде чем провалиться в наркотическую нирвану, вскинул голову и удивленным взглядом уставился на чеченца: – Здесь слишком много порошка, я столько не заработал.

– Это аванс, – успокоил его Салман, – мы с тобой еще долго будем работать, и «снежка» будет много.

– А-а, – едва слышно протянул Кощей и, уронив голову на грудь, отправился в страну забвения.

Гильядов какое-то время внимательно смотрел на блаженно улыбающегося наркомана. От удовольствия нижняя губа оттопырилась, и с нее свисала тугая, как паутина, слюна.

Чеченец еще раз окинул взглядом помещение, в котором проживал его наемник. Небольшая прямоугольная коробка была запланирована как кладовка для инвентаря дворника. Здесь не было окон, только входная дверь, потрескавшаяся от времени и прежним хозяином стянутая железным каркасом.

Из мебели в наличии лишь трехногая тумбочка с оторванной дверцей и несколько полок, застеленных пожелтевшими от времени газетами, на которых стояла нехитрая утварь в виде граненых стаканов, щербатых чашек и каких-то кастрюлек. К поверхности тумбочки прилипла залитая спекшимся жиром одноконфорочная электроплитка.

Кроме этого, имелись два кривоногих стула и самодельный стол с куском зеркала. В дальнем углу валялся рваный матрас в каких-то застарелых темно-желтых пятнах, рядом с матрасом с противоположной стороны примостилось старое помойное ведро, сверху прикрытое тяжелой тротуарной плитой.

– Н-да, да здесь пострашнее, чем где-то в бункере горной Чечни, – пробормотал Салман. – Хотя, может, понадежнее, – но тут же отбросил эту мысль. В случае серьезной акции вряд ли удастся отсидеться в этой крысиной норе. За время взрывов жилых домов, поездов, концертных площадок и захвата заложников милиция научилась зачищать подобные клоаки. Так что, скорее всего, отсидеться не получится.