Андрей Негривода - Подвиг в прайс не забьешь

Андрей дописал эти последние строки и захлопнул крышку своего испытанного ноутбука:

«...Все! „День Памяти“ закончен! Сегодня праздник! Женский праздник! А значит, надо веселиться! Иришечка уже проснулась, и сегодня – ее день! А воспоминания... Ну, так им еще будет время... Теперь только и остается, что вспоминать и записывать... А те редакторы, которые эти мои записи теперь читают... Остается им пожелать только одного! Чтобы они мои книги, как это было и до сих пор, расценивали, как сказку и полный вымысел! Потому, что пережить все это заново я и сам, наверное, не захотел бы! Тяжко!.. Да и не верит никто, если рассказывать! И пусть так и будет! Просто миф... Просто сказка...»

...Через два часа после прилета в Израиль, проехав в такси по шикарной, современной, скоростной трассе Аялон семьдесят километров, Андрей оказался в Нетании.

Маленький, всего-то на тридцать тысяч населения, компактный город был очень похож на его родную Одессу. Именно из-за этого сходства Андрей и переехал сюда почти три года назад, после развода... В Израиле вообще все города, вернее, русское население этих городов, образовывались по принципу землячества. Кто-то когда-то приезжал сюда «первым», потом за ним тянулись из Союза его близкие родственники, ну не на пустое же место ехать, в самом деле, а так, родственники помогут, не чужие. Потом подтягивались родственники дальние, потом, через несколько лет, друзья, знакомые, друзья друзей и так далее... Снежный ком с горы!.. А к середине 90-х, когда и Андрея судьба занесла в эту страну, в городах уже было четкое разделение на землячества. В Нацерете, к примеру, основная масса эмигрантов была из Биробиджана, Иерусалим стал грузинским, Тель-Авив – дагестано-русским, Арад – украинским, Эйлат – азербайджанским, Ашдод и Ашкелон были израильской Москвой, а вот Нетания стала израильской Одессой... Сюда, в эту «Одессу», и переселился тогда Андрей, и познакомился с неплохими людьми, которые тоже когда-то были одесситами...

...Было сонное, обеденное время, когда из-за изнуряющей жары закрывались даже продуктовые магазины. С 13.00 до 15.00 – во всем Израиле «тихий час»...

Он вышел из такси, огляделся по сторонам и подошел к какой-то крохотной уличной кафешке. Не успел он усесться в пластиковое кресло, как к нему подошла девочка-официантка (это было и есть общеизраильским явлением – официантами в таких забегаловках, как правило, работают старшеклассницы или студентки, чтобы иметь «карманные деньги»):

– Роце лаазмин ма шегу, адони?

– Кэн! – ответил Андрей, не колеблясь.

– Шомэа?

– Бира бвакаша...

– Эйзе бира?

– «Туборг» им еш эцлашем.

– Бэтах, ше еш! Кама? Эйзе кос?

– Хэци литр.

– Бэсэдэр! Хаке рак дака!.. [40]

Она убежала куда-то внутрь этой кофейни, а Андрей сидел пораженный... Пораженный тем, что только что услышал от самого себя!

«...Твою мать! Я же еще пять часов назад не мог вспомнить ни единого слова на иврите! Ни единого!.. А теперь... Потарахтел с официанткой, да так лихо, словно никогда отсюда и не уезжал!.. – Он отер ладонью пот со лба и жестко потер виски. – Ну почему же так?! За два месяца так и не сумел вспомнить ни французский, ни английский, родной украинский „возродился“ в башке еле-еле, а этот „еврейский“ всплыл в одну секунду!.. Хотя... Давно известно, что всплывает везде и всегда в первую очередь... Да вот только... На хрена мне это надо! Что же ты, башка моя дурная, меня так подводишь-то? Какие это у тебя такие планы, которые даже мне еще не известны?..»

Андрей потягивал мелкими глоточками ледяное пиво, «Туборг» израильского розлива, редкостная дрянь, по правде говоря, и напряженно думал, как ему быть, «Куда пойти, куда податься?», а поморщить мозг было над чем... Он, «перекати-поле», за пять лет «жизни в Израиле» так ничего своего и не нажил. Жил по принципу «все свое ношу с собой»... Он успел сменить массу съемных, меблированных квартир, которые и подыскивал с помощью своих знакомых по одному-единственному критерию – «У меня нет ничего, кроме меня самого и пары-тройки джинсов, футболок, но я хочу жить как человек!..» И самое странное, что ему это удавалось, – здесь можно было купить все, только успевай раскрывать свой кошелек... Проблема заключалась в другом... На то, чтобы найти такую «коморку Папы Карло», чтобы она была отдельная, без соседей, уходило довольно много времени. Иногда даже месяц-полтора!.. Все это время ему надо было где-то перекантоваться. А вот где?!