Борис Бабкин - Я хотел, чтобы меня убили

– А если менты начнут проверку?

– Не думаю. Но если все-таки сунутся, пальнем пару раз и возьмем этих богомольцев в заложники, правда, не хотелось бы. Впрочем, это будет зависеть от того, сколько ментов навалится. Если меньше десяти, пойдем в атаку.

Ярославль

– Ну вот и все! – усмехнулся сидевший за водителем Остап. – Можешь петь – прощай, любимый город, – подмигнул он сидевшей рядом Анне.

– А ты меня не бросишь? – Вздохнув, она прижалась к его плечу. – А то…

– Главное, чтоб ты меня не бросила. В Питере много богатых самцов, а ты девка видная. Так что запросто могут увести. Я ведь, по сути, раб твоего папани. Хотел бы, чтоб ты была во главе фирмы. Ты не базарила об этом с паханом?

– Он сейчас со мной и разговаривать не хочет из-за Оли. Да и Вихрева папа всегда уважал, все-таки Витька…

– Давай не будем о нем! – резко оборвал ее Остап. – А насчет Ольги все путем будет. Понятное дело, сейчас ему страшно внучку в Питер отпускать. Меня твой папаня за человека не держит, я для него так, шестерка. А не понимает, что мы его сдаем, а не он нас. И если запал, по делу он пойдет. Но лучше, конечно, не попадаться. А почему ты сразу согласилась на доставку наркотиков?

– Он мне вообще денег не давал, Витька ему запретил. Мол, у нее муж есть и не надо подачек. Тогда я и устроилась к нему бухгалтером. А когда ты попросил не сообщать отцу о двух машинах, я поняла, что можно очень хорошо заработать, а я в любом случае останусь в стороне.

– А почему Василий Иванович не устроил к себе Вихря? Хотя бы в охрану.

– Он предлагал, но Витька отказался. Он же гордый, сказал, мол, лучше воровать буду, чем питаться подачками твоего папочки.

– Ты говоришь так, будто гордишься Вихрем.

– Да перестань! Он тебе и в подметки не годится. Я вышла за него из-за отца. Он настоял, говорил – кто тебя с чужим ребенком возьмет, да и Оле отец настоящий нужен. Да ну его, этого Витьку. Я тебя люблю. Ты ведь меня тоже, правда?

– Ну конечно, – кивнул Остап.

– Что? – переспросил по сотовому Запорожец. – Азиков завалили? Серьезно?

– Вполне, – услышал он мужской голос. – Там вообще бойня вышла. Двенадцать жмуриков. Валят все на Армавира. Но что-то не верится. Армавир просто шестеркой был у Буратино – встретить кого-то, отвезти что-то, привезти. А менты на него двенадцать жмуриков повесили, шарят везде. Фотки его развесили. Нашли, блин, киллера.

– А кто же их сделал? Что братва базарит?

– Да никто ни хрена понять не может. А насчет Вихря что слышно?

– Ничего. Тут, правда, кое-кто шепчет, что утонули мужики. Некоторые базарят, что их менты постреляли и в воду сунули. Но это параша. Объявятся где-нибудь скоро. Вихрь может из-за дочери погореть. Он мужик лихой, но слабое место есть – дочь. А тут еще баба его, сучка эта Анька, мать ее, с питерским свалила, рога Вихрю наставила. Вообще-то не завидую я тому питерскому, Вихрь это так просто не оставит.

– А второй, базар идет, мент бывший? – поинтересовался собеседник.

– Да хорош тебе, Перо, – недовольно отозвался Запорожец. – Второй – Афган. Ну, погоны он носил офицера-десантника. А кто там базарит, что он мент в прошлом?

– Да тут кто-то чирикал. Выходит, хреновину порют? Я им пасть-то заткну!

Воронеж

– Ничего о Вуличе нет? – спросил Иванов.

– Разыскивается, – ответил дежурный. – Потеряли их, и нигде они пока не засветились. Во попал Борька! И какого черта в бега пошел? Ведь и в Москву вроде писали муж с женой…

– Хватит! – Иванов пошел вверх по лестнице.

– Весело будет, если Вулич у нас появится, – тихо проговорил дежурный. – Представляешь, что-то здесь отмочит? А от него сейчас всего ожидать можно. Тем более второй – киллер, по заказам работал. На нем вроде три трупа висят. Вот он, наверное, и заставил Вулича…

– Вулича, пожалуй, заставишь, – усмехнулся сидевший рядом лейтенант. – Просто сорвался он, вот и рванул. А в Воронеж он приедет.

– Здравствуйте, Иван Семенович, – остановилась у подъезда Ирина. – Можно с вами поговорить?

– Не о чем нам с тобой говорить! – отрезал сосед. – А вот завтра пойду в паспортный стол и обо всем, что слышал, расскажу. По-сволочному ты с Борькой поступила! – Он плюнул ей под ноги. – Прикинулась Золушкой, мать твою! – Чертыхнувшись, он, прихрамывая, пошел дольше.

Ирина достала сотовый и набрала номер.

– Чего-то Луров на Ирку рассердился, – сказала одна из сидевших на лавочке возле подъезда пожилых женщин.

– Так Борис Вулич в тюрьме, – отозвалась другая, – а она мужиков к себе приводит. Один неделю целую с ней жил, вот Иван Семенович и сердится. Борис ведь помогал ему во всем, даже от бандитов уберег. Только он приехал в квартиру, Иван Семенович вышел вечерним воздухом подышать. И пристали к нему пьяницы какие-то. А Вулич на балконе стоял. Увидел и с балкона спрыгнул. Как надавал им! Парни молодые, трое их было. Родители жаловаться еще ходили.