Михаил Нестеров - Характер победителя

– Они просто поливают огнем комнату.

– Еще немного, и они польют соседей, – отозвался неунывающий полковник ГРУ. Он продолжил мысль Сергея Марковцева: сейчас место двух стрелков, опустошивших магазины, займут другие, и все повторится сначала. А потом они войдут в помещение.

Лучи фонарей, установленных на скорострельном оружии, метались по комнате, вырывая все новые облака пыли, обломки миниатюр, сбитых со стен, стеклянную крошку, обрывки бумаг. Секунда затишья, от которой заложило уши, – и накатила вторая волна. Переждать ее означало погибнуть. Уже сейчас спецназовцы были хозяевами положения и всем составом готовы войти в помещение.

Они поливали его в одной плоскости, на уровне полутора метров. И Марк получил возможность выглянуть из-за временного укрытия. В глаза ему ударил настоящий клубный стробоскоп: свет фонарей, вспышки выстрелов. Вот сейчас, в эту секунду, у этой пары стрелков закончатся патроны. Они уступят место второй двойке, успевшей перезарядить оружие, и сами поменяют магазины. Их уже ничто не остановит. Они давно усвоили, что каждый поединок с противником для них может оказаться смертельным.

Отстрелявшиеся бойцы освободили проход, с шагом в сторону разворачиваясь спиной к двери. Отработанные магазины полетели на пол, и первая двойка вошла в помещение – «растекаясь»: первый шагнул вправо, второй влево.

Марк использовал затишье как единственный шанс остаться в живых. Лежа на спине, он выстрелил в одного грузинского спецназовца, потом в другого, инстинктивно подергивая головой. Они одной ногой попали в собственные силки: в пороховой дым, не имея четкого обзора. Они могли стрелять во что угодно, но под ослепительными лучами двигались все предметы в этой комнате. Защищенный бронежилетом спецназовец ощутил сильный удар в грудь. Качнулся. И луч скользнул по торшеру. Он машинально выстрелил по метнувшейся мертвой тени.

Сергей сделал ставку на скорость. Он стрелял поверх слепящих лучей, которые для него стали целеуказателями. Спецназовцы вели огонь, прильнув к оружию, и панорамы по сути не видели, только узкие освещенные сектора. Марк отстрелял в одного, в другого. Нажал на кнопку, выбрасывая магазин, точным движением вогнал на его место запасной.

В пылу атаки вторая пара, не имея возможности видеть партнеров по команде, «растекшихся» по стенке, повторила их маневр. Марк отдал им должное, отстреляв по своей схеме.

Выстрелы прекратились. Им на смену пришли крики раненых. Сергей предотвратил возможную попытку противника ворваться с пожарной лестницы: несколько раз выстрелил в проем. И снова перезарядил пистолет. Он посчитал штурмовиков, раздав каждому по контрольной пуле. Бросил беглый взгляд на Артемова, покинувшего укрытие.

– Как ты, Михаил Васильевич?

– Нормально.

– Вот так мы это делаем.

Они, спина к спине, отошли к двери. Сергей, держа пистолет наготове, оглядел широченную лестничную клетку. Артемов, закашлявшись от пороховых газов, пару раз выстрелил в балконную дверь.

Где-то здесь был пятый спецназовец.

Лейтенант по имени Шалва занял удобную позицию: напротив окна во двор и в паре метрах от входной двери. Сверху его не видно. Кто бы ни спустился по лестнице, он сначала увидит его ноги. Он перекинул винтовку за спину и взял на изготовку пистолет-пулемет, загодя выключив фонарь.

По лестнице вниз – самый короткий путь. Противник изберет только его. Шалва по себе знал, что в такие моменты других путей, кроме самых коротких, не ищешь.

Он услышал скрип двери, голоса.

Неужели русские выбрали другой, более длинный, путь? Невероятно, что осажденные чувствуют себя хозяевами положения.

Слева никого. Справа тоже. Взгляд Марка скользнул вниз по деревянной лестнице.

Он в два шага оказался у противоположной стены и толкнул дверь в половину Ломая. Георгий и Тамара забились в угол, и было непохоже, что в них, затаившись, кто-то целился из оружия.

– Оставайтесь здесь, – распорядился Сергей. – Если выйдете из дома – вас убьют.

– Нас убьют, даже если мы останемся, – обронил хозяин, обнимая жену.

Марковцев кивнул им в знак прощанья.

У лейтенанта губы свело и ком подкатил к горлу, когда после перестрелки, показавшейся ему долгой, раздались крики его товарищей. Он узнавал каждого по голосу... Прозвучал одиночный выстрел, впервые не утонувший в хоре других выстрелов, и одним криком стало меньше. Когда смолк последний, Шалва стиснул зубы. Вызвал по рации командира и даже не успел доложить. Ему пришлось ответить «Есть!» на приказ Шавхелишвили примкнуть к «передовой подгруппе».